Александр Колесников
История слуги Смерти или Шаги человека с полигона
Приложение к альманаху
Та сторона
Клуб “Лоцман”
Новосибирск — Москва — Екатеринбург
Декабрь 1995
Содержание
Предисловие ко второму изданию.
Мнение авторов может не совпадать с мнением редакции!
© А.Колесников modul22@inbox.ru , 1991© Р.Ахметшин, Д.Ватолин, А.Куклин, Ю.Никитин, 1995© Вёрстка Д.Ватолин, Ю.Никитин, 1995© Корректор В.Захарин© Рисунок Е.Стерлиговой, 1985Адрес редакции: 630078, г. Новосибирск, ул. Ватутина, 17-46 Сетевые адреса: FidoNet: 2:5020/290.11,e-mail: Dmitry_Vatolin@p11.f153.n5020.z2.gate.phantom.msk.su (Д.Ватолин)FidoNet: 2:5080/2, e-mail: lorien@spark.e-burg.su (А.Куклин)
Дата последней редакции 25.10.95.
Повесть Александра Колесникова "История слуги Смерти или Шаги человека с полигона" - не просто художественное произведение. В ней описаны совершенно реальные события, происходившие на рубеже 80-х и 90-х годов в отряде "Каравелла". Созданный писателем Владиславом Крапивиным (в повести - Владимир Крапин) и прошедший за 30 лет своего существования через многие испытания, отряд пережил и эти "смутные времена". Сейчас в "Каравелле" другие ребята, новые руководители и инструкторы. И только ветераны помнят события, связанные с именем флагмана Ивана Т`яглова (в повести - Василий Тягачёв). Публикация повести в рамках альманаха "Та сторона" не означает, что точка зрения её автора совпадает с точкой зрения редакции. Более того, мы вообще не считаем себя в праве как либо публично оценивать эти события, судить кто прав, кто виноват, поскольку знаем обо всём лишь из чужих уст. Хотелось бы только предупредить читателя, что А.Колесников, являясь не только свидетелем, но и непосредственным и заинтересованным участником описываемых им событий, вряд ли может быть до конца объективен. Тот же Владислав Петрович Крапивин, например, высказывается более сдержанно и не оценивает фигуру Ивана Тяглова так однозначно. Точку зрения самого Тяглова мы, к сожалению, не знаем, но если он или другие участники тех событий захотят высказаться на страницах "Той стороны", мы готовы предоставить им такую возможность.
Юрий Никитин
Александр Колесников (г. Йошкар-Ола)
История слуги Смерти или
Шаги человека с полигона
Почти документальная повесть
Предисловие ко второму изданию, или, как я стал писателем.
Кто-то из классиков сказал, что писать можно только тогда, когда не писать уже не можешь. Об Иване Тяглове, конечно, можно было и не писать. Но как тогда объяснить ВСЕМ расколы "Каравеллы" в 88 и 90 годах и появление на страницах "Уральского следопыта" литературного мусора, который потом назвали "Тягломотиной", как объяснить ребятам, почему их друзей объявили шпионами, врагами и предателями. Объяснить ВСЕМ: ребятам, которые пошли за Тягловым, и которые от него отвернулись; взрослым, от которых он зависел, и которые зависели от него. Его защитникам и его врагам. Это большое объяснение надо было написать. Но как? Писателем-то я не был. Так, по мелочи: заметку для газеты, комментарий к фильму - пожалуйста. Но я решил попробовать. Собрал воедино разрозненную трепотню Тяглова о его прошлом, полистал его публикации, кое-что добавил от других людей - и получилась повесть. Почти документальная. Это была первая часть. Вторую часть писать было легче: те события пережила вся "Каравелла". Ребята сильно помогли мне в её написании. Они были первыми читателями и критиками этой повести.
Очень долго я думал: оставлять их настоящие имена или нет. И решил: повесть-то все равно художественная. Пусть и имена будут нести на себе только художественный образ реальных героев. И главный герой - Слуга смерти - тоже. Хотя, он делал свою историю сам. И авторской выдумки здесь совсем немного.
Эта маленькая книжечка писалась не в один присест. Первые наброски появились еще в мае 1991 года. Я находился тогда в длительной командировке по многим городам, писал эту повесть и в Свердловске, в Харькове, в Киеве, в Днепропетровске, в Тюмени, и даже в Севастополе. И только в августе 91, в в типографии одного гиганта нашего миноборонпрома, книжка вышла.
Приятно, конечно, держать в руках первый экземпляр своей собственной книжки. Тащить сумку со всем тиражом тяжело, конечно, но тоже приятно. А еще приятно свои книжки дарить. Подарками специально занимался Андрюшка Гусельников - главный редактор альманаха "Зингер-Шухер-пресс", под эгидой которого повесть вышла. Именно благодаря Андрюшке, книжку быстро получили все те, для кого она была написана, за что ему большое спасибо.
Сейчас вы держите в руках второе издание повести о Слуге смерти. Дело в том, что его прототип, как стало известно, продолжил свои эксперименты в педагогике. И наш общий долг - предупредить всех, к чему это может привести.
"
|
Мы живём на переднем крае борьбы за безопасность человечества. Это большая честь и огромная ответственность. У каждого, кому выпало жить здесь, линия жизни прямая и строгая..." (Иван Тяглов. Шаг на дорогу) "Не достоин - уходи!" (Там же) |
На улице стояла жара. Асфальт плавился от сильного солнца, но большие окна кафе "Пельменная" смотрели в тень, и в просторном зале было нежарко. Трое ребят лет семнадцати сидели за одним столиком. Их звали Миша, Андрей и Боря. После обеда они хотели поехать на озеро пройтись на яхтах, но ветра не было, ребята передумали и теперь ждали, когда в ближайшей видяшке начнется очередной боевик. Ждать оставалось ещё долго, компания не спеша пила кофе и разговаривала. Немногочисленные посетители кафе как-то с опаской посматривали на этих здоровых молодых парней, за столом которых часто раздавались взрывы громкого смеха.
Боря, только что отсмеявшись над очередной шуткой о качестве здешних пельменей, сказал:
- Ребята! Кто сейчас в пельменную войдёт - тот дурак!
Все приготовились смеяться. И ждать долго не пришлось, так как сразу дверь открылась, и в неё вошёл худой парень лет двадцати пяти, в мятых брюках и чёрной рубашке, со значком парусника над карманом. Парни засмеялись. Потом они обсудили вид новоиспечённого дурака, допили кофе и ушли. Вася - так звали молодого человека в чёрной рубашке - представить себе не мог, что судьба свела его сейчас с людьми, которые станут потом ему страшными врагами. Гораздо страшнее иностранных шпионов, против которых Васю готовили...
Испытания
1. Ивасик
Эта история началась 30 сентября 1963 года. Потому что именно в этот день мир изменился: в семье лейтенанта Валентина Тягачёва родился мальчик. Назвали ребёнка Ивасиком - Васей, Василием. И произошло это событие в городе Киеве, где Валентин Тягачёв тогда служил. И если бы Тягачёвы остались тогда жить в Киеве, всё могло пойти по-другому. Не началась бы вся эта история. Но военная жизнь - жизнь кочевника. И чтобы не таскать маленького Ивасика по гарнизонам, его оставили жить у тётки, в Симферополе. Вот потому и считает Вася Тягачёв своей Родиной солнечный Крым.
С Крымом у него связаны все лучшие воспоминания детства. Ну, посудите сами что лучше: огороженные колючей проволокой военные городки, которые сменялись один за другим, или широкие степные просторы, высоченные прибрежные горы и ласковое тёплое море?
В Симферополе Вася прожил большую часть своего детства. Друзей у него не было, играл он один. Но ничуть не скучал. Иногда он уходил пешком далеко-далеко за город и играл в степи. А самые яркие воспоминания детства - это как двоюродный брат сажал его к себе на мотоцикл и вёз в Севастополь, где Ивасик лазил без устали целый день. Вечером брат забирал его обратно. Ох, как гудели уставшие от долгой ходьбы ноги! И так всё лето.
В Севастополе Ивасик лазил везде. И по аккуратным причалам Артбухты, и по заросшим травой фундаментам Херсонеса. А ещё - по огороженным территориям воинских частей, которых в Севастополе натыкано очень много и в самых неподходящих местах. Вот и научился Ивасик ходить по городу напрямик - через заборы и колючую проволоку, - как все пацаны.
Но весь этот крымский рай кончился, когда Ивасику исполнилось 13 лет, а мать решила заняться воспитанием единственного ребёнка сама и вернуть сына в семью. Осенью отец почти силой посадил его в самолёт, и оказался Вася в военном гарнизоне Ногинск-19, что в Подмосковье.
2. Школа
Конечно, он бывал здесь и раньше: родители его осели в Ногинске давно и прочно. Нельзя сказать, что место было хорошее. Огромный гарнизон из нескольких воинских частей находился посреди заболоченного леса. Лес начинался почти от самого порога дома. В этом лесу здорово было играть в войну. А можно было и не играть, поскольку настоящая "война" была рядом - всего за тремя рядами колючей проволоки. Настоящий секретный военный объект. Здесь лезть через забор не стоило - часовой стреляет без предупреждения. Да и с кем играть? Хоть ребят-то полно, а друзей у Васи опять не было.
Школа для него тоже не была праздником. Часто сменялись учителя, уезжали и приезжали новые ребята. Да и настоящих учителей не хватало. Поэтому уроки вели не те, кто может, а те, кто хочет, - почасовики. Жёны офицеров, которым некуда больше было пойти работать. Вот с этими почасовиками Вася и научился ругаться, отстаивая свои права. А кому это понравится? И начали у него появляться враги.
Но учился он неплохо. Разве что с музыкой и пением были нелады: немножко слуха не хватало. Зато петь Васе нравилось. А мелодии он придумывал сам.
Но самым любимым предметом в школе для него стала физика. Особенно - физика микромира. Мельчайшие частицы вещества, законы, по которым они существуют...
Каждое лето Ивасик снова ездил в Крым. Но уже было не то: он вырос из собственного детства. И не было больше у него той радости Открытия, которая окрыляла его раньше.
Вот позади осталась и школа. В аттестате троек не было. А кроме аттестата, у Васи были ещё два свидетельства об окончании двух заочных физических школ, дающие право на внеконкурсное поступление в вуз.
Я видел на снимке Васю тех лет. Это пухленький, пышущий здоровьем и бодростью юноша с честным и открытым взглядом.
Институт Васе долго искать не пришлось, поскольку он давно знал, какую специальность выберет. И в 1980-м году Вася стал студентом МИФИ - Московского инженерно-физического института, будущим специалистом по экспериментальной ядерной физике.
3. МИФИ
Васины воспоминания о студенческой жизни гораздо богаче и интереснее, чем все другие. Престижный вуз, элитарное студенчество. Фестивали, дискотеки, вечеринки. Интересные лекции, прекрасная профессура... Но не только это.
В институте поощрялось всё, имеющее отношение к войне. И наш Ивасик начал заниматься сперва историческим фехтованием, а потом и рукопашным боем. Но этого мало. Постепенно комплекс милитаризма начал засасывать Ивасика Тягачёва всё сильнее и сильнее. Он стал бредить войной, не мог даже спокойно идти по улице: машинально думал, как эту улицу оборонять или, наоборот, захватывать. Где и как выгодно расставить миномёты и пулемётные гнёзда, посадить снайперов, вырыть окопы и ходы сообщения...
Начало свою обработку студентов и КГБ. В каждой группе обязательно были стукачи - сексоты. Каждая студенческая аудитория или комната в общежитии прослушивалась. Причём чаще всего самыми грубыми методами. Например, в каждой комнате была одна неработающая розетка. А в методах прослушивания студенты тоже хорошо разбирались, так как на третьем курсе им начали читать спецлекции по разведывательной деятельности и борьбе с разведкой противника. И задача этого спецкурса была: научить студентов не только хранить без утечки полученную информацию, но и суметь выжать нужные сведения из других. И даже склонить других на свою сторону. А самой дальней задачей было: сделать из будущих специалистов-ядерщиков - сверхлюдей, суперменов. Которые не растеряются никогда, ни в каком обществе, ни в какой ситуации. Которые смогут пройти сквозь все круги ада и останутся суперменами. Их учили системному психоанализу, прикладной психотехнике и методам психологической борьбы... И наш Ивасик впитывал полученные знания, как губка. И уже мог свободно применять их на практике. Например, из нескольких фраз, сказанных вечером отцом, Ивасик очень легко смог определить чем занимается отец на своём секретном объекте, и чем занимается сам объект.
Такой приём назывался "извлечение косвенных данных". Отец только за голову схватился и попросил Васю больше никому не говорить. Методы рукопашного боя он тоже использовал на практике, когда студенческая молодежь в Ногинске по утрам штурмовала места в первом автобусе, чтобы успеть на занятия в Москву. И не было за шесть лет ни одного автобуса, в который Вася не смог бы влезть.
Друзей у Васи и здесь, в институте, опять-таки не было. А его кумиром стал парень из соседней комнаты в общежитии. Вася восхищался его остроумием и изобретательностью. Например, как он доводил КГБ, обмениваясь портфелями с приятелем возле американского посольства. На двери комнаты, где он жил, висела капитальная табличка, гласившая, что "Дубины нет, и неизвестно!". Причём комендантша с этой надписью смирилась.
Вася считал, что Дубину знали во всех вузах Москвы. Если на каком-нибудь фестивале студенты не могли вспомнить, где находится МИФИ, то кто-нибудь говорил:
- Да это там, где Дубина учится! Все сразу облегчённо кивали - вспомнили. Но больше всего Васю восхитил Дубина, когда умудрился бросить МИФИ на последнем курсе. Раньше это никому не удавалось. Дело в том, что в этом институте после третьего курса никого не выгоняют и не отпускают. Так как все знания идут очень специальные и очень секретные. А Дубина сумел уйти с последнего, шестого курса.
4. Последний курс
Учёба шла к завершению, и в последний год Вася решил всерьёз заняться рукопашным боем. Он ходил на тренировки не только в институтскую секцию, но и занимался дома, в гарнизонной ГБД - группе борьбы с диверсантами. Вася хорошо изучил практические приёмы, а также прекрасно знал все инструкции и разбирался в теории. Оружием у него мог стать абсолютно любой предмет, попавший в руки. Вася прекрасно понимал, что его приёмы в обычной драке неприменимы, так как рассчитаны на скорейшее убийство противника. Поэтому и состояли они из двух фаз: первая - на сбивание с ног, а вторая - на добивание. И горе было бы тому шпиону, который попался бы Васе. В бою это был не человек, а какая-то живая машина для нанесения ударов. Все движения отточены, доведены до полного автоматизма...
И резко охладел к этому спорту Вася во время последних своих соревнований, когда на ринге один противник ударом ноги сломал другому копчик. Но бой не закончился. Врач сделал пострадавшему укол морфия, и схватка продолжилась. Сразу после этого Вася отказался от всех дальнейших боёв, и ему записали поражения.
Ни товарищи по команде, ни тренеры не смогли его уговорить. Всего двух побед ему не хватило, чтобы самому стать дипломированным тренером по рукопашному бою. Но Вася показал всю свою принципиальность, бескомпромиссность и отказался от такого удостоверения.
Именно на последнем курсе Васе в руки попалась книжка Владимира Крапина. Очевидно, она ему сильно понравилась, потому что потом Вася нашёл и вторую и третью...
Крапин писал для детей и о детях. Его книги были полны романтикой моря, ребячьими играми, приключениями и фантазией. И учили они только добру. Вася нашёл в крапинских героях своих друзей, и полюбил их, как самых близких. Как в нём, в таком отъявленном милитаристе, уживалась любовь к войне с любовью к крапинским мальчикам и добрым книгам?..
И именно на этом шестом курсе с Васей произошло несчастье. Во время занятия по радиационной безопасности, он из-за чужой халатности получил первую лучевую дозу. Кто-то неправильно закрыл крышкой контейнер с радиоактивными веществами, и Вася попал под облучение.
Кончилась Васина учёба двухмесячными военными сборами. О них Вася никогда ничего не рассказывал. А после сборов он сразу получил офицерское звание: стал лейтенантом, военным инженером по... по той же самой экспериментальной ядерной физике. Такая же специальность была указана и в дипломе.
А дополнительно к диплому, на котором впору было ставить гриф "секретно", Вася получил удостоверение лектора-пропагандиста. И возгордился: теперь он мог с полным правом вести в школе исторический кружок.
Свое место работы Вася тоже выбрал сам. Ему предлагали остаться в Москве, пророчили быструю карьеру... Но вместо этого Вася выбрал направление на Урал. В затерянный среди лесов город.
Точнее, не затерянный, а упрятанный.
5. Снежинск
Красивы названия уральских городов: Полевской, Каменск, Белоярский, Горный Щит... Был когда-то в семье этих городов и ещё один - Снежинск. Но это было давно. Нет теперь такого города на картах Урала. Только лес нарисован на этом месте, где он стоял. Да и старые карты, на которых он обозначен, вряд ли кто-то может отыскать. Название исчезло. Но город-то остался! И теперь он есть. И даже стоит на том же самом месте, кстати, очень живописном. Только называется он теперь Челябинск-70!
Если вам удастся когда-нибудь увидеть стены этого города, сравните их с Великой Китайской стеной. Наружный бетонный забор высотой метров пять сплошным кольцом опоясывает город. Но это именно наружная стена. Потому что есть ещё точно такая же внутренняя. А между ними рядами идёт колючая проволока с электроиндукционным заграждением типа "Объёмный рубеж", а потом самые обычные неизвлекаемые мины с предупреждающими табличками. И довершают картину высокие пулемётные вышки, возвышающиеся над стеной, как сторожевые башни. И так огорожен целый город! Большой город!
В этом городе живут самые разные люди. Очень много там инженеров, учёных. Но есть и обычные токари, слесари, сварщики, шофёры, библиотекари, продавцы и даже нянечки детских садов.
Но любой другой сварщик отличается от сварщика из этого города. Дело в том, что из этого города нельзя без особого разрешения уехать или отправить письмо, посылку. На всё нужно специальное разрешение начальства, за которым следует множество проверок. Там прослушиваются все телефонные разговоры, и даже в спальнях установлены микрофоны.
Но все эти особенности секретного режима с лихвой компенсируются бесчисленными льготами и материальными благами. Город живёт в эпоху настоящего "развитого социализма", и перестройка ещё не коснулась полок его магазинов.
Вот в этот город и приехал молодой инженер Василий Тягачёв. Поселили его в городском общежитии, дали работу. За работу неплохо платили. Посудите сами: кто ещё в 1986 году, на заре инфляции, мог получать на руки 750 рублей ежемесячно? Ну, директор небольшого завода или мастистый писатель. А здесь такую зарплату получал инженер-первогодок. И надо сказать, что платили ему не зря. Потому что разработанные Васей два "изделия" были приняты для производства.
В свободное от работы время Вася много читал. Но доставать книги Крапина теперь было нелегко, потому что городские библиотеки тоже подчинялись военному режиму, и книг, зовущих к миру, там не хватало. Зато полки ломились от разных военных мемуаров и приключений.
А ещё появилось у Васи хобби: на маленьких листочках рисовать комиксы на собственные фантастические сюжеты. Правда, сюжеты эти были несколько мрачноваты - сплошная война. Но среди героев стали появляться и мальчишки. Вася и сам не знал, что эти его рисунки и есть настоящие комиксы. И что по ним можно писать рассказы и повести...
Но вот первое "изделие" по Васиным чертежам было сделано. Теперь предстояло его испытать. А для этого нужно было ехать в далёкую и длительную командировку в казахстанские степи - на "полевые работы".
И вот Вася, одетый для маскировки в форму лётчика гражданской авиации, стоял в общем зале Свердловского аэропорта Кольцово. Рядом с ним стояли такие же "лётчики" - его коллеги. А также "особенные люди" - представители КГБ, следящие за соблюдением секретности. Все они летели в Казахстан.
6. Полигон
Спецрейс до аэропорта Планктон выполнял обычный самолёт Аэрофлота. Выходило так, что даже стюардесса не знала: куда они летят, и где находится этот непонятный "Планктон", которого вчера ещё не было.
Да, тяжело дался Васе этот месяц, проведённый там. Началось с того, что в жилом посёлке работников полигона Вася увидел местных детей. И когда он присмотрелся к ним поближе, то пришёл в ужас. Это были очень-очень красивые мальчики и девочки, но абсолютные олигофрены. Оказывается, на полигоне действовали спартанские правила: всех неполноценных детей изымали прямо из роддома. А тех, кто внешних отклонений не имел - оставляли жить. В рождении таких детей ничего удивительного не было: первые испытания "изделий" гремели не так далеко от посёлка. Уже потом их перенесли далеко в степь и глубоко под землю.
Месяц "полевых работ" сломал Васину судьбу. Месяц он вместе с другими работал в глубоком тоннеле, в страшной жаре. Сквозь все поры сочилась вода, которой нельзя было даже мыть руки: вода была радиоактивной. Месяц питался Вася одной тушёнкой, сгущёнкой и сухарями. Воду привозили отдельно, но её всегда не хватало. Чтобы экономить воду, Вася никогда не мылся. Как, впрочем, и все другие тоже. Вот тогда и началась у Васи боязнь чистого белого белья, которая осталась потом на долгие годы. Что толку, что за "полевые работы" им всем платили ещё два оклада...
Перед испытанием Вася вышел на поверхность. Чистая ровная степь расстилалась перед ним. До начала остались считанные минуты. Сняли посты охраны, все спустились в бункер.
Час настал!
Я не знаю, какими были Васины впечатления во время самого ядерного взрыва. Может, его швырнуло на стенку, потом на пол, который заходил ходуном, а крепления бункера застонали от страшного давления. А может, наоборот, он сидел в мягком кресле и спокойно следил за показаниями приборов. Он про это не рассказывал. Но он сказал другое. Когда он снова вышел на поверхность, то не узнал той степи, что лежала перед ним час назад. Её просто не было. Казалось, что с неба в огромную грязную лужу шлёпнулся такой же огромный булыжник. И шматки грязи полетели во все стороны от этого места. И застыли так. Только высота этих "шматков" была по несколько десятков метров...
Васе было оказано чрезвычайное доверие: ему разрешили непосредственную работу со вторым "изделием". Для этого ему выдали ключ от камеры, где "изделие" было установлено. Привезли его из "родного" Челябинска-70 в обычном с виду почтовом вагоне. И вот с этой "посылкой" Вася и работал. А когда настал час испытаний этого "изделия", то новые горы встали в степи, и потеснились старые.
А ключ от камеры у Васи остался. Только нечего больше было им открывать. Не было ни замка, ни двери. Всё испарилось, разлетелось на молекулы от страшной температуры в миллионы градусов, которую дало Васино "изделие".
После испытаний Вася заехал к родителям. Первый день прошёл нормально. А на второй он почувствовал себя плохо. И вот беда: врачу ни в коем случае нельзя было говорить, что случилось...
Уже потом другие, специальные врачи поставили Васе диагноз: радиолиз суставов. Что это такое - я не знаю. Но левая рука у Васи начинает болеть каждый раз, когда он волнуется. И, стиснув зубы, он прижимает её к груди.
Испытания были признаны успешными. Васины разработки послали на выставку достижений лучших специалистов отрасли - что-то вроде своей ВДНХ. Васе давали новые задания. Но... Месяц "полевых работ" перечеркнул всё Васино прошлое и все планы на будущее. Вася не выдержал это испытание. Врачи, внимательно обследовав его, сделали неумолимое заключение:
- Забудьте, молодой человек, что вам всего двадцать пять! Медосмотры вам надобно проходить теперь вместе с сорокалетними мужчинами... Что-что?.. Жениться? Ну что же, ближайшие лет семь вам об этом и думать нельзя!
И Вася начал бояться женщин. Особенно молодых. Он ни за что не мог бы разговориться с незнакомой девушкой, старался вообще избегать женского общества.
Сильный "сдвиг" после полигона произошёл и у Васи в голове. Но, после многочисленных проверок его, в конце концов, признали годным для своей профессии.
7. Пацифист
Весь Васин милитаризм кончился. Вася начал ненавидеть войну каждым оставшимся нервом. Он ненавидел всех своих сослуживцев - талантливейших людей. Но или страшных циников, или просто одержимых идеей создания новых, ещё более варварских видов оружия. Это было обычной их работой. А то, что от такого оружия могут погибнуть сразу миллионы людей, даже они сами, их нисколько не заботило.
Только теперь Вася понял всю гнусность своей профессии. Ведь придумывая свои "изделия", он готовил оружие против самых беззащитных - против детей. А рядом разрабатывали не только ядерное, но и химическое, термическое, биологическое, климатическое, электромагнитное и другое разнообразное новое оружие. Целый год он работал на Смерть, был её слугой. Вася возненавидел этот город, его ужасный режим. Всеми силами он рвался оттуда, но такого талантливого инженера отпускать не хотели. И каждый день он должен был ходить на работу и часами что-то чертить, писать или сидеть за экраном компьютера.
Вася начал искать отдушину в школе, пытаясь вырвать из цепких лап военных специалистов подрастающую смену. Таким путём он хотел искупить свою вину перед Детством. Перед ребятами Вася выступал со своими лекциями о войне. Такими лекциями, что от любой войны становилось страшно. Страшно и от набегов Александра Македонского, и тем более от современных ядерных ракет. Первая лекция называлась "Война против Сказки". А две другие - "Война против Детства" и "Война против Человечества". Ребята слушали лектора-пропагандиста Тягачёва, как заворожённые. А учителям его лекции не нравились. А ещё больше они не нравились асиному начальству. Особенно то, что свои творческие силы он тратит не на работу над новым "изделием", а на лекции.
К тому времени в Свердловске под редакцией Владимира Крапина вышла необычная книга. Её написали ребята из детского морского клуба "Парус", где Крапин был командиром. Называлась книга "Марш барабанщиков". Ребята писали о своей интересной жизни: о строительстве яхт, о далёких походах, штормовых плаваниях и о многом другом. И эта книга попала Васе в руки. Он прочитал её на одном дыхании и решил во что бы то ни стало увидеть этих ребят своими глазами.
В Свердловске на площади у старого вокзала часто стоят автобусы с Челябинскими номерами. Это рейсовые автобусы, которые ходят по расписанию. Но вам никто никогда не скажет, откуда приходит этот "Икарус" с трафаретом "201" на ветровом стекле. А приходит этот автобус как раз из Челябинска-70.
И вот однажды, в июле 1987, года с этого автобуса сошёл Вася. То есть, конечно, такое случалось уже не раз: проездом он бывал в Свердловске часто. Но теперь он больше не хотел быть слугой Смерти. И не инженер Тягачёв с полигона, а просто молодой человек шёл по Свердловску. С собой у него была та самая книга "Марш барабанщиков". И с ней, как с путеводителем, он и решил искать клуб "Парус" самостоятельно.
Трамваем Вася доехал до кинотеатра "Современник" и оттуда пошёл пешком по всей улице от самого начала. Вася не спешил.
Непередаваемое чувство возникло в нём, когда он увидел то, что искал. Долго, очень долго он простоял у двери, прежде чем решился постучать или открыть. Наконец решился. Но в "Парусе" никого не было, и Вася догадался, что у ребят парусная практика на озере. Тогда он решил завтра утром приехать туда и искать ребят там. А пока Вася зашёл в пельменную на соседней улице...
Наступил вечер. В гостиницах свободных мест, естественно, не было. Нужно было где-то устраиваться переночевать. Не ехать же, в самом деле, обратно в Челябинск-70. Чего доброго, обратно не выпустят. И Вася отправился на вокзал. Он очень долго бродил по забитым людьми залам, пока не спустился вниз в тоннель. И тут к нему подошли два мальчика лет двенадцати.
- Дядя! Купи! - попросил один, протягивая красивые наручные часы с никелированным браслетом.
- Тридцать рублей всего, - робко сказал второй. Вася не стал спешить. Он взял обоих мальчишек за руки и начал внимательно расспрашивать: откуда у них часы и зачем им деньги. Мальчишки что-то пролопотали про деньги на билеты домой. Тогда Вася достал сорок рублей и отдал мальчишкам. Но пригрозил, что если ещё раз встретит их здесь, то сдаст в милицию. Обрадованные мальчишки с часами и деньгами убежали. А Вася решил поехать на ночлег в аэропорт: там хоть было, где сидеть.
Встреча с мальчишками сильно взволновала его. Таких торговцев у себя в городе он никогда не видел. Он, конечно, сознавал, что никаких "билетов домой" им не надо. И что они, может быть, сейчас смеются над ним. И в то же время он понимал, что поступает правильно. Хоть и не разумно. И оставался ещё какой-то осадок. Нет, не денег ему было жаль. Что их жалеть при такой-то зарплате? Ему стало жаль этих мальчишек. Ведь, может, именно тех денег, что ушли на Васины "изделия" и не хватило, чтобы мальчишки никогда не стали торговать краденным.
8. Визит
Утро было тёплым, солнечным и тихим. Вася шёл вокруг озера, пытаясь найти базу клуба "Парус". Гладкая поверхность воды иногда становилась совсем зеркальной, и тогда в ней отражались редкие рыбачьи лодки и деревья на берегу. Васе часто приходилось далеко обходить заборы каких-то мастерских, лодочных стоянок и пляжей. Но вот он снова вышел на берег и наклонился над гладкой поверхностью. В воде отразился худенький стройный парень в чёрной рубашке со значком парусника над карманом. Выглядел он не очень-то хорошо. Хоть рубашка была новой, но брюки последний раз гладили ещё на швейной фабрике, а с тех пор прошло больше года. После проведённой на ногах бессонной ночи, лицо выглядело не лучше. Под глазами набухли мешки. Но для Васи всё это было не главным. От тихой ряби его отражение в озере дёргалось, как от помех в телевизоре. Вася аккуратно поправил значок парусника. Но вот ветер подул сильнее. Изображение пропало.
И как бы в ответ этому ветру на просторы озера вышла яхта. Потом ещё и ещё. Целая стая. Все яхты держались вместе. И Вася понял: это то, что он ищет. Это флотилия морского клуба "Парус". И он со всех ног кинулся к тому месту, откуда яхты вышли.
Бежать пришлось долго. Вася заблудился в тупиках прибрежных улиц и лодочных сараев. И к тому времени, когда запыхавшийся и взмокший он вышел к пирсу, яхты успели причалить. На пирс высыпала толпа ребят в ярких оранжевых рубашках с погончиками и нашивками, и их собрал возле себя командир, Володя Крапин, высокий мужчина в синей клетчатой рубашке и с жестяным рупором в руках.
Вася остановился. Навстречу ему прошёл кто-то из старших ребят. У Васи промелькнуло в голове, что совсем недавно он где-то этого высокого парня видел.
Да, это был Миша. Он тоже присмотрелся к Васе и стремительно кинулся к другому рослому парню, который возился с лодочным мотором:
- Боря! Боря! Ты посмотри! Там вчерашний дурак пришёл! Там, на пирсе!
Боря посмотрел и схватился за живот от смеха. Потом ребята сделали серьёзные лица и направились к этому парню, который уже подошёл к командиру и уже разговаривал с ним.
Из разговора они узнали, что их вчерашнего дурака зовут Васей, что он инженер и работает в Челябинской области. Но хочет работать с ребятами, и прочитав книгу о клубе, приехал посмотреть...
Миша с Борей отошли. Им это было не ново: таких инженеров, учителей, рабочих и студентов приезжали десятки. Они, как на живого бога, смотрели на Крапина и вечно путались под ногами, выпрашивая себе какую-нибудь работу, чтобы помочь. И ребята пошли рассказать о новом госте и о вчерашней встрече с ним Татьяне - старшему инструктору.
К гостям в клубе относились уважительно. Конечно, Васю прокатили. Сначала в катере с командиром, а потом посадили и в яхту. Вася даже подвывал от восторга.
Вечером он попрощался со всеми и уехал. В клубе о нём забыли. И всё бы так и закончилось... Но на следующей неделе Вася объявился на озере снова.
Он хватался за любую работу, как утопающий за соломинку. Если кто-то из мальчишек тащил гик или руль от яхты, Вася сразу срывался ему помогать. А когда вытаскивали на берег яхты, то Вася как был в ботинках и брюках - вошёл в воду и помогал ребятам, стоя в воде.
Естественно, не только Миша и Боря, но и все старшие ребята смотрели на этого чудака как на придурка. И если младшие были не против того, что им помогают тащить тяжести, то старших это просто унижало.
Но Вася не думал придуриваться. Он всю душу вкладывал в свою работу. Он хотел как можно скорее искупить свою вину перед Детством. Часы проведённые в клубе, ему казались Сказкой. А когда он вновь вернулся на завод, его вызвал к себе начальник и сказал:
- Я навёл справки, куда вы ездите в Свердловске. Вообще, этого можно было ожидать...
Вася взмолился отпустить его с этой проклятой работы. Теперь он глотнул свободы и не мог снова оставаться слугой Смерти. Но начальник и слышать ничего не хотел. Ему нужны были только новые "изделия". Он говорил возвышенные фразы про Васин долг работать на дело защиты мира, создавая новое оружие, про передний край науки, где Вася работает. Но всё это Вася слышал ещё в институте. Тогда начальник заключил:
- На вас государство сколько денег потратило? Вы обязаны ещё два года отработать!
Тогда Вася объявил саботаж. Он каждый день аккуратно приходил на работу. Строго по расписанию уходил. Внимательно пересчитывал в кассе полученную зарплату. Но работа над "изделием" не продвигалась ни на шаг.
Долго терпеть такое положение начальство не могло. Васю пытались припугнуть, что упрячут в спецсанаторий для "сдвинутых". Но он опять показал свою принципиальность и не испугался.
Некоторые Васины коллеги сочувствовали ему, но заступаться перед начальством никто не стал.
И всё же Вася победил! Его отпустили.
Перед самым его отъездом он заскочил в городскую библиотеку, где бывал раньше почти каждый день. С библиотекой он уже рассчитался, но хотел прихватить в подарок Крапину одну редкую книгу. Библиотекарь - пожилая, солидная женщина - принесла из хранилища эту книгу, дала Васе в руки. А потом нашла Васину карточку, посмотрела её и удивлённо спросила:
- А как же вы берёте книгу? Ведь вы уезжаете!
На что Вася спокойно возразил: - Вы что, не доверяете моей чести? - и вышел с книгой в руках.
Правда, потом, уже из Свердловска он послал по почте в библиотеку другую книгу взамен той. Но очевидно, что пожилая библиотекарь больше чести таких читателей не доверяет.
Вася последний раз шёл через КПП. Но не было у него облегчения. Слишком сильно давило пережитое здесь, за городской стеной. И слишком много неизвестного было впереди.
9. Слёзы
В Свердловске Вася устроился работать сменным мастером на заводе имени Калинина. Он старался всегда выходить в ночную смену. Работал он тогда через день, днём отсыпался, а вечером приходил в клуб. На удивление, соседи по комнате в заводском общежитии попались покладистые. Ведь он продолжал, как на полигоне, спать без постельного белья и в одежде.
До того, как получить место в общежитии, Вася пытался устроиться на квартиру. Долго искал и нашёл - в небольшом деревянном доме. Хозяин - пожилой подвыпивший мужик в грязной рубашке - сказал, что не знает пока, сколько брать за проживание, и отложил оплату до утра. Но утром Вася проснулся и подумал: "А зачем этому забулдыге мои деньги? - Всё равно пропьёт!" и ушёл, не заплатив. Но теперь с жильём всё устроилось.
На работе у него тоже было нормально. Ночью сменный мастер - самое большое начальство в цехе. Но и неприятностей хватало. Тем более, что с Васиным характером нажить себе лишний десяток врагов ничего не стоило. Но он опять-таки показывал свою принципиальность и бескомпромиссность, отстаивая свою точку зрения. Например, ни за что не принимал недоделанную работу или мельчайший брак. За это его ценило начальство, а на остальных ему было наплевать.
А вот в клубе всё шло не так здорово. Очень плохо складывались отношения со старшими ребятами. Особенно с Таней Греховой - старшим инструктором в клубе. Она никак не могла увидеть в этом парне с каким-то диким и заискивающим взглядом личность. Кроме презрения, он у неё никаких чувств не вызывал.
А Вася страшно боялся её. Это был страх не только перед незамужней девушкой. Это был страх перед сильным и беспощадным врагом. Вася забыл, что должен быть суперменом. Перед Таней вся его спецподготовка куда-то пропадала. Не могли предусмотреть такого мудрые профессора из госбезопасности, готовившие Васю к суперменству.
У Татьяны в клубе был колоссальный авторитет. Ничуть не меньше, чем у командира. И все старшие были под её контролем. А младшие... Вот и начал Вася работать с младшими. Только с ними он мог нормально общаться. И конфликт назрел.
Конечно, он назревал и раньше. Ещё до прихода Васи старшие ребята появлялись в клубе в основном для развлечения. Младшим это не нравилось. Хотя со стороны всё это было незаметно. Так же гладко проходили занятия и сборы, полным ходом шли съёмки нового фильма. Но с приходом Тягачёва отношения в клубе резко ухудшились. Он повёл за собой младших ребят, стал внушать им свои принципы, своё отношение к знаниям каратэ, к видеобоевикам, компьютерным играм, к образу жизни старшей группы. Но это случилось уже после того, как Вася закрепился в клубе. А сначала он висел на волоске, и даже командир Володя не знал, что с ним делать: оставлять в клубе или гнать подальше.
Этот парень вызывал в нём совершенно противоположные чувства. Своим заискивающим взглядом, какой-то пришибленностью, он вызывал жалость. И в это же время он быстро выполнял абсолютно любую работу, никогда не перекладывая её на других. Но нормально общаться с людьми, даже с ребятами, не мог. Часто он старался просто не говорить ни с кем из старших. Но и не конфликтовал открыто. Да к тому же Вася никаким специалистом в клубных делах не был и всему только учился. Разве что он знал хорошо историю флота и смог проводить по ней занятия.
В те дни Вася бывал у командира дома очень часто. Они много беседовали, Вася читал Володины рукописи и книги. Но ни в одном разговоре Вася никогда не упоминал, где он работал раньше и что на этой работе делал. МИФИ научил его молчать. Но так долго держать всё в себе было очень тяжело. И вот однажды Васю прорвало.
В тот день он уже попрощался с Володей и вышел на улицу. Постоял у подъезда... и кинулся назад. Когда Володя вновь открыл дверь, Вася вошёл и сказал, что хочет сообщить что-то важное. Они прошли в Володину комнату. Вася очень волновался и прижимал к груди левую руку. Володя замер в ожидании. Вася молчал.
И вдруг слова горькой правды о своей судьбе хлынули из Васи потоком вместе с рыданиями. Бывший слуга Смерти рассказывал про всё. И про спецподготовку в МИФИ, и про город, работающий на Смерть, и про искалеченных мутациями детей, и про страшные горы, встающие в ровной степи во время взрывов, и про своё преступление против Детства. Он рассказывал обо всём, про что строгая инструкция приказывала молчать при любых обстоятельствах. Иначе - долгие годы спецсанатория в Крыму за высоким забором. Для тех, кто работал в городе Смерти и начал болтать.
Володя - немолодой, видавший виды человек, - был потрясён услышанным и молчал. Вася кончил рассказ и долго не мог успокоиться. Всё всхлипывал и вытирал текущие слёзы рукавом рубашки - у него опять не было с собой платка.
Жалость взяла верх. Володя решил помочь Васе и оставить его в клубе. Но как протащить такое решение через Совет клуба, который Васю терпеть не может? И Татьяна там, в Совете. И тогда Володя собрался решить этот вопрос на общем сборе.
Это был знаменательный сбор в истории клуба, потому что на нём Вася победил. С минимальным перевесом - всего три голоса - Васю оставили. Он стал полноправным инструктором. Володе даже не пришлось никого уговаривать.
Впрочем, полноправным Вася был только на словах. Прав у него не было почти никаких. Но он работал. И одновременно учился вести клубные дела. Он учился делать фотографии и делал их. Он помогал ребятам выпускать газеты и сам учился тому же. А ещё он вёл занятия по истории флота, ходил по магазинам в поисках необходимых инструментов, материалов. Он склеивал модели кораблей для клубного музея... Словом, работал изо всех сил.
Вечером он провожал младших ребят домой - всё равно в клубе делать больше становилось нечего. Там собирались старшие ребята. Они проводили тренировки по каратэ, фехтовали или просто смотрели телевизор.
Но вот позади премьера нового клубного кинофильма, где в комедийной взрослой роли дебютировал Вася. Позади и просмотр этого фильма председателем Совета профсоюзов области, которому в "Парусе" так понравилось, что шефы - крупный электроаппаратный завод - выделили клубу ещё две ставки инструкторов и ставку руководителя клуба, сделали в клубе ремонт и продлили на три года аренду помещения.
Инструкторы начали делить ставки. Татьяна сразу сказала, что она к власти не рвётся, и теперешняя зарплата её вполне устраивает. И тогда Вася срочно уволился с завода Калинина и перешёл работать в клуб. В должности директора.
Вот так: из грязи - в князи. И стал бывший слуга Смерти педагогом. Интересно, что, когда он устраивался, от него не потребовали ни медицинских справок, ни заключения медкомиссии. Поэтому о его психическом здоровье никто так и не узнал.
Но и став директором, своё положение в клубе Вася не изменил. От него стали отворачиваться и те ребята, которые на сборе проголосовали "за". Дети начали кое-что понимать. А Вася, закрепившись таким образом в клубе, начал бороться за свой авторитет.
Проще всего было с Володей. Володя Васе верил. И каждый вечер Тягачёв звонил ему или приходил домой: рассказывал, как прошёл день, что нового и так далее. Естественно, что всю информацию он подавал в таком свете, чтобы как можно сильнее очернить своих врагов. А Володя и не догадывался, что Вася кое-что просто сочиняет. И потом Таня только удивлялась: откуда у командира такие жуткие представления обо всём.
Естественно, от этого Васин авторитет в клубе ничуть не возрастал. Его стали сторониться, считали стукачом, подлизой. Вася этого не понимал. Ведь он вёл себя так, как его учили в МИФИ. И он всегда старался разговаривать с Володей без свидетелей.
Впрочем, Татьяну это уже не сильно беспокоило. Она уже твёрдо решила, что из клуба уйдёт, как только самых старших ребят заберут в армию.
10. Литератор
В один из визитов к Володе домой, Вася захватил с собой свои картинки-комиксы. Крапину они понравились, и он спросил: а почему бы Васе не начать писать по этим готовым сюжетам рассказы. И уговорил попробовать. Дал ему свою пишущую машинку и даже бумагу. И создал все условия, чтобы на свет родилась повесть "Круги на дороге", для которой уже было оставлено место в журнале, где часто печатался сам Крапин.
И Вася начал писать. Так как своей комнаты у него не было, он специально ездил в аэропорт Кольцово: там, в суете зала ожидания и шуме самолётов у него легче ложились слова на бумагу, чем в пьяном разгуле общежития на Московской, где он жил с тех пор, как стал работать в клубе на ставке. Вася никогда не забудет свою радость, когда Володя сообщил ему, что журнал берёт эту вещь для публикации. А потом принёс ему отредактированную рукопись, на которой стояли многочисленные пометки, сделанные Володиной рукой: как изменить ту или иную фразу, абзац, что и как дописать, а что зачеркнуть. Не один раз пришлось переделывать повесть Васе, пока Володя не сказал со вздохом, что теперь годится.
Повесть вышла. Это был своеобразный шедевр. Потому что типичный крапинский мальчик попал в какую-то жуткую фантастическую военно-космическую историю. И всё это было описано такими квадратными словами, что язык заплетался их произносить. Конечно, Володя как мог старался исправить Васин стиль. Но проще было бы написать эту повесть самому. Исправить всё было невозможно. Итак, начало было положено.
На полученный гонорар Вася купил большой торт для ребят, подарок для Крапина и целую кучу журналов с этой повестью. Большая стопка этих журналов долго лежала в клубном шкафу, но постепенно становилась всё тоньше, пока все журналы не нашли себе хозяев.
Так стал инженер с ядерного полигона Василий Тягачёв ещё и писателем.
Не знаю, как отнёсся к этой повести Володя. Очевидно, давая добро и пробивая в редакции этот шедевр, он считал, что для первой публикации автора повесть сойдёт. А потом, может, Вася писать и научится. А ещё опять жалость сыграла свою роль. Ведь Вася так старался поскорее написать. Но тем не менее Володе было радостно, что из стен клуба выйдет ещё один писатель. Тем более, что писал Вася тоже о мальчишках.
Вот так закончилась история одного испытания. Но история Васи Тягачёва на этом не закончилась. И история последствий этого Испытания - впереди.
Бомба
1. Противостояние
С Васей я встретился в июле 1988 года. Тогда я привёз на парусную практику в Свердловск двух мальчишек со своей киностудии во Дворце пионеров в городе, где я тогда работал. И удивился, увидев какого-то забитого, сгорбленного и худого парня, который как-то очень настороженно присматривался к моим ребятам и особенно - ко мне. Володя мне объяснил, что это новый инструктор. Причём, директор клуба, который пришёл прошлым летом.
Первый мой разговор с директором получился не очень удачным. Мои мальчишки часто щелкали фотоаппаратом и отсняли много плёнок. Надо было их проявлять. Мы купили в магазине химикаты, и я обратился к Васе с просьбой дать нам до утра фотобачок. На что директор Вася испуганно ответил:
- Нет! Нет! Я не могу разрешить!
- Так ведь мы завтра утром его вернём, сказали ребята.
- Нет! Всё равно надо у Тани спросить. Или у Володи.
Стали ждать Таню. А её всё нет и нет. Наступил вечер. Тогда мы подошли к Васе ещё раз. И после долгого колебания Вася ответил:
- Ну ладно. Возьмите. Только завтра утром сразу же поставьте на место, чтобы Таня не заметила и не узнала.
И когда я утром принёс ему этот бачок, который стоил всего рубль тридцать, Вася облегчённо вздохнул.
Фактически, так мы с ним и познакомились.
В "Парусе" мы с мальчишками прогостили неделю. А незадолго до нашего отъезда меня позвал Володя и предложил работу в клубе - вести киностудию. Я не знал, соглашаться мне или нет, но мои пацаны сразу начали меня уговаривать:
- Да конечно, иди! - говорили они.
- А как же наша студия? - спросил я.
- Ну и что! Там всё равно кого-нибудь найдут! Соглашайся!
И я согласился.
Пока я дома утрясал все дела и складывал вещи, с Васей произошло ЧП: однажды вечером в общежитии он умудрился потерять морской флаг клуба. Флаг лежал на полу, как обычная тряпка, пока его не подобрала Татьяна - она жила в этом же общежитии. По любым военным и морским законам этот факт являлся тягчайшим преступлением.
Вася оправдывался, что он всё равно сам подобрал бы этот флаг, вспомнил про него, даже если бы его не подобрала Татьяна. И Володя спас Васю и здесь. Дело просто замяли. И даже Совет клуба его не рассматривал. Иначе пришлось бы искать нового директора. А так Вася отделался лишь лёгким испугом.
В Свердловск я приехал рано утром. С тяжеленным рюкзаком ввалился к Васе в общежитие и бухнул свой багаж на пол. Вася проснулся. Откинул одеяло, сел на кровати. И заулыбался. Обрадовался. Потом мы коротко изложили друг другу последние новости и поехали в профком завода устраивать меня на работу. О ЧП с флагом Вася умолчал, а я не стал травить его душу.
День прошёл в бегах по кабинетам, и теперь я тоже стал официальным работником клуба. Вечером мы с Васей не спеша бродили по свердловским улицам и разговаривали. Он тщательно расспрашивал все подробности моей биографии. И я никак не мог понять, что он просто собирает полную информацию для анализа.
О себе он говорил очень скупо, всё время старался перевести разговор на другую тему. Но когда зашла речь о самоделках, Вася очень подробно стал рассказывать, что может из обычного термоса быстро изготовить счётчик Гейгера - прибор для регистрации радиации. Причём счётчик получится качественный, с высокими параметрами.
- А зачем тебе этот счётчик?! - удивился я.
Вася сразу замялся и сказал:
- Ну, так... Могу сделать зато...
У Васи было прекрасное настроение. Он даже пытался спеть несколько песен на собственные мелодии. Стихи песен были крапинскими. А вот мелодия не отличалась красотой. Скорее даже, я просто ничего не понял в таком исполнении: Вася не совсем дружил с музыкальным слухом.
В эти минуты он даже не казался сгорбленным. А от забитости не оставалось и следа. Но вот речь зашла о Татьяне, о старшей группе. Вася как-то очень быстро принял свой обычный вид. Стал жаловаться мне на старшую группу, спрашивал моё мнение на этот счёт.
Что же, я был с ним полностью согласен. И мы стали друзьями.
Татьяна отнеслась к моему приезду без энтузиазма. Она понимала, что теперь у Тягачёва будет поддержка. И она была права. Но со мной Таня поддерживала нормальные отношения, что Васю и бесило.
Она всегда, когда приходила в клуб, здоровалась со мной. А на Васю демонстративно не обращала никакого внимания. Он также демонстративно отворачивался. Но это был обман. Внутренне Вася страшно переживал и каждый раз после такого визита Тани сильно дрожал, как от озноба.
Однажды в мастерскую, где я работал, влетел Вася и попросил:
- Там Татьяна куда-то пошла. Спроси у неё, куда она идёт и когда вернется. Давай скорее, она уже уходит!
Догнал я Таню на улице.
- Таня, ты не в универмаг пошла?
- Нет. А что?
- Да надо бы фотобумагу купить. А куда ты?
- Тебя что, Тягачёв послал?
- Ну да, насчёт бумаги. А когда ты придёшь?
- Скажи своему Васе, - отчётливо проговорила Татьяна, - что я докладываться ему не собираюсь! Вот!
Я так и передал. Тогда Вася как-то побледнел и закричал:
- Подонки! Подонки!..
Потом он быстро развернулся и со всей силы врезал по стене кулаком, явно намереваясь пробить стену.
- Господи! - кричал он. - Помоги мне, чтоб я ей сегодня... очки не разбил!!! - и... заплакал.
А в штукатурке осталась большая вмятина. Нет, Вася совсем не казался сейчас суперменом. Он был обыкновенным капризным мальчиком, которого обидели, как будто отобрали какую-нибудь игрушку. И вызывал он только жалость. И как я ни старался потом свести Таню с Васей, всё было тщетно.
Вася прятался за меня, как за стену. И всё время бежал ко мне, если что-то было не так и не оказывалось рядом Володи. Он всё время жаловался мне, что Татьяна зря получает зарплату, так как совсем для клуба не работает. И очень-очень хотел её уволить.
- Да я задавлю её административно! - закричал он однажды, грохнув кулаком по столу. Став директором, он очень хотел, чтобы ему подчинялись.
Но Таня всё так же ходила в клуб, выполняла Володины указания, её ребята занимались каратэ, а на Васю она не обращала никакого внимания.
Володя в клубе появлялся не часто. И когда он приходил, для Васи солнце начинало сиять в пасмурный день. Ему он казался настоящим богом, сошедшим с небес. И Вася готов был любому горло перегрызть за своего бога. Любому, кроме... Татьяны. Она могла спокойно спорить с Володей, чувствуя себя с ним на равных.
Мне же пришлось заботиться и ухаживать за Васей. Хоть он получал в полтора раза больше меня, как директор, мне приходилось его подкармливать. Я даже заставлял его сходить в душ. И обычно после нескольких дней уговоров Вася шёл. Но вот заставить его постирать одежду или постелить на матрас белую простыню, мне так и не удалось. Она у него всё время лежала под матрасом.
И выглядел Вася ужасно. А свою коричневую от грязи, но белую по природе майку он стеснялся показывать даже своей матери, когда она приезжала к нему. И очень боялся, что её кто-нибудь увидит. Менял он одежду только когда мать забирала её под предлогом постирать. А Вася покупал себе всё новое. И носил до нового приезда матери. Надо сказать, что чаще трёх раз в год Вася мать не видел. И, следовательно, майки не менял. Обычно у него даже чёрная рубашка начинала лосниться от грязи. Но я ничего поделать не мог.
Пришла осень. На каждом углу продавали арбузы и дыни. И каждый вечер в клубе старшие ребята ели эти арбузы. А потом они оставляли объедки на столе и уходили на видеофильм. А Вася, дождавшись этого момента, быстро убирал все объедки и подметал пол, чтобы ему - директору - не было стыдно перед уборщицей, которая приходила по утрам. А сказать ребятам или Татьяне, чтобы они убирали за собой, не мог. Считал, что проще делать самому. И ненавидел их ещё больше. Слово "подонки" стало его излюбленным ругательством. Но он так и не осмелился крикнуть им это вслух.
Именно в эти дни мне попалась стенгазета, выпущенная старшей группой к окончанию практики и целиком посвященная Васе. Огромный лист ватмана кричал каждой строкой: "Долой Тягачёва!" Здесь было про всё. И про скверный характер, несдержанность, эгоизм, недоверие к людям, про его жуткий внешний вид. Очень красноречиво был описан случай с потерей флага и Васиными оправданиями. Девизом газеты была поговорка: "Сколько верёвочке ни виться..."
Я читал и поражался: как Вася смог пройти через такое испытание, когда ребята читали это, а потом смотрели Васе в лицо. Тут и со здоровой-то психикой не всякий выдержит. А не то что... Но Вася выдержал! И даже прочитал эту газету сам. И даже не попытался её сорвать.
Время шло. Старших ребят начали призывать в армию. Занятия каратэ в клубе прекратились. Но эти ребята всё равно приходили. Таня уже собирала и отправляла посылками вещи. Но Васе этого было мало, и он всячески старался им навредить. Даже попросил меня вывести из строя телевизор, чтобы старшим нечего было делать в клубе, и они не задерживались бы там по вечерам.
Я хоть и разделял тогда Васину точку зрения, но телевизор ломать не стал. В конце концов, его и младшие ребята смотрели. Смотрели его и сам Вася, и я.
И вот однажды вечером, после просмотра какого-то военного фильма, Васю прорвало второй раз. Мы начали обсуждать с ним фильм, потом речь зашла об армии, об оружии и закрытых городах. И вот тогда Вася подошёл к телефону и зачем-то выдернул его из розетки. Потом зашторил окна и только тогда сказал:
- Ты вообще, хоть представляешь, чем я занимался раньше?
Я ответил, что только немножко. Тогда Вася как-то сильно напрягся, прижал к груди левую руку. Потом достал из кармана связку ключей, потеребил их пальцами и тихо сказал:
- А я ведь атомные бомбы разрабатывал...
Честно говоря, мне стало немного страшно. Я догадывался о прошлой Васиной работе. Но к такому признанию был не готов.
Потом всё было, как в том разговоре с Володей. Вася плакал и рассказывал. И вытирал слёзы рукавом...
Не передать, как мне стало его жалко. Страшно захотелось ему помочь. Но как? И я начал постепенно переводить разговор на другую тему, стараясь отвлечь Васю от воспоминаний встающих холмов.
Стали говорить про новые типы оружия. Вернее, говорил только Вася. А я только успевал разевать рот от удивления. Сейчас я уже не помню, что меня больше всего поразило: аннигиляционный снаряд, бронированная боеголовка ракеты, ядерная ракета ПВО, рентгеновский лазер, какой-то электромагнитный импульс, разрушающий броню... - не помню. Я в таких вещах разбираюсь плохо. Но я был потрясён Васиными познаниями. Он так здорово в этом разбирался. Это был воистину классный специалист.
Потом разговор снова зашёл про Татьяну и старших. Вася стал мне рассказывать, как он может, используя свои знания, настроить всех ребят против неё.
- Способов много, - говорил он, - можно, например, проводить с каждым индивидуальные беседы минут по двадцать и внушать, что Татьяна больна, но об этом никто не знает. Поэтому с ней надо общаться очень осторожно. И ни в коем случае не говорить о её болезни. Но всё время помнить, что она больна... Причём вся эта беседа должна быть ненавязчивой и...
Тут я перебил и спросил: а почему же Вася сам не воспользовался этим приёмом. На что Вася ответил, что ему, к сожалению, некогда этим заниматься, потому что надо работать в клубе. А подобная борьба требует очень много времени и сил.
И ещё раз Вася показал свою специальную военную подготовку, когда однажды в полпятого утра весь город проснулся от взрыва на станции "Свердловск-Сортировочный".
Страшный удар в окно поднял Васю с постели. По всему городу волной зажигался свет и звенели, падая, разбитые стекла. Васино окно взрыв пощадил. Стекла не вылетели. Вася подскочил к окну и увидел поднимающееся зарево.
Вася ничуть не поддался панике. Он стал действовать как-то по-деловому, без суеты. Сразу закрыл форточку, стал затыкать щели. Потом прикинул что-то в уме, посмотрел на отражение зарева от облаков, и сказал, что до взрыва около восьми километров, если судить по облакам, а взорвалась скорее всего жидкость - уж больно характерный звук.
И всё оказалось именно так. Вася не ошибся. И его сосед по комнате - пятнадцатилетний пэтэушник тоже удивился его познаниям.
Кстати сказать, с этим общежитием Васе не повезло. Соседи из других комнат почему-то не хотели в нём признавать ни директора, ни тем более писателя. Они видели только, мягко говоря, чудака. И страшно травили его. Даже устраивали под дверью его комнаты до двух-трёх часов ночи концерты под гитару. И лишь одного не учитывали эти "музыканты": если Вася захочет спать, то сможет это сделать при любом шуме. Так что их старания пошли даром: Вася спал. Но зато не мог уснуть Васин сосед-пэтэушник. И ему пришлось выслушивать эти концерты полностью. А наутро с больной головой он шёл на занятия.
Зимой командир разрешил Васе ночевать в клубе, и Тягачёв переселился туда. Это было уже после его второй победы, когда наконец из клуба ушла старшая группа и уехала домой в Тобольск Татьяна.
А до тех пор время для Васи было очень тяжёлое. Враги окружали его везде. И соседи по общежитию давно хотели "поговорить" с ним, и старшие в клубе всё время угрожали подкараулить его на улице, прежде, чем уйдут в армию.
Вася не на шутку испугался. И решил вспомнить кое-что из своих приёмов рукопашного боя. Я взялся ему помогать.
Тренировку мы устроили в его комнате в общежитии. Я коротко размахнулся и ударил его ногой в пах. Вернее, хотел ударить. Но вместо этого я оказался лежащим на полу на спине, с вывернутой до боли ногой. Положил меня Вася довольно мягко. Тогда я решил попробовать ещё раз. И опять даже заметить не успел, как Вася поймал мою ногу, рванул на себя и вывернул. И я снова брякнулся на спину. На сей раз неудачно: так, что не смог дышать.
Пока я "отдыхал" после падения на кровати, Вася отработал несколько ударов руками и ногами по стене.
Конечно, тренировать его больше не стоило. Он был в нормальной форме, хоть и заставлял себя забыть эти рефлексы больше года. И с этими каратистами-недоучками справился бы один.
А спина у меня потом болела ещё две недели.
2. Авторитет
Со своими врагами Вася так и не встретился. Все они либо не захотели связываться, либо просто не успели и ушли в армию. Для него наступили благодатные времена. Пошли спокойные будни. Проходили в клубе занятия. Многие ребята торчали там вне всяких расписаний. Занятие себе они всегда находили.
И человек с полигона, бывший инженер Тягачёв, тоже нашёл себе новое дело. Он начал борьбу, навязывая в клубе свой пацифизм. Всякие игры в войну, которые раньше бывали часто, теперь объявлялись вне закона. А если кто-то из мальчишек брал в руки деревянный автомат, Вася морщился, как от зубной боли. В конце концов, он раздал по домам всё деревянное оружие, а то, что осталось, запер под замок в складе.
Но не так просто было искоренить детскую любовь к оружию. И тогда во время спортивных занятий Вася начал давать элементы боевой подготовки из упражнений с оружием для войск специального назначения. (В те дни он ещё мог что-то показывать.) И победил снова. Теперь уже редко кто-нибудь из ребят брал палку и говорил: "К-х!". Зато популярны в клубе стали другие игры - ролевые. Вася возродил забытую традицию этих игр, которые раньше были, но не имели такого размаха.
Основу игр придумывал он сам. Потом игры всё усложнялись, и он уже не мог управлять ими. Тогда придумывал новые. И каждая новая игра имела цель увести ребят от чего-то, что Васе не нравилось.
Теперь Вася жил в клубе всё время. Выходил только днём - в столовую и вечером - в кафетерий. А всё остальное время занимался написанием нового шедевра - фантастической повести "Квадраты мастера с чужой Дороги". Но нельзя сказать, что он совсем перестал заниматься клубными делами или наплевал на ребят. Напротив! Он начал ревновать ребят к другим инструкторам. И прежде всего ко мне.
Никогда не забуду Васин взгляд, когда один из мальчишек - двенадцатилетний Лёшка Тетюнин - после недолгого колебания, куда же ему идти после столовой: со мной по магазинам за плёнкой или с Васей в клуб, - выбрал идти со мной. И вот тогда Вася на меня ПОСМОТРЕЛ! Под этим взглядом можно было испариться. Сколько в нём было злобы и ненависти. И в том же взгляде сквозила какая-то растерянность и отчаяние. Я пожал плечами и пошёл догонять Лёшку, который уже весело прыгал впереди и оглядывался на меня.
И с этого момента для Васи я другом больше не был. То ли он решил, что я отбираю у него авторитет, то ли испугался, что отбиваю у него ребят... После того, сколько я для него сделал, - такой плевок в лицо...
Нет, у нас ещё не было ссор или ругани. Но мы больше не придумывали сказок, шагая ночью из клуба по пустынным улицам в общежитие, как это бывало раньше. Тем более, что Вася больше туда не ходил.
Иногда я тоже оставался ночевать в клубе, но Васе это не нравилось, и он делал всё возможное, чтобы я не остался в следующий раз. Например, до ночи смотрел телевизор, а потом начинал печатать на машинке. Или просто изматывал разговорами: всё время что-нибудь спрашивал.
Да, он вёл себя, как самый страшный эгоист. Хотя, почему "вёл"? Он им и был! Он не видел ничего плохого в утверждении себя за чужой счёт. Очевидно, в тех коллективах, где он учился и работал раньше, такое поведение считалось в порядке вещей. Но детский клуб - не секретный завод! Как жаль, что это мы слишком поздно поняли.
Кроме меня, в клубе работали и другие инструкторы. На место Тани Греховой в клуб пришёл Фима Жиров. В противоположность своей фамилии, это был худющий длинный и широкоплечий парень. Он был настолько худым, что в профиль казался плоским. Раньше он числился капитаном старого буксира на озере. Но потом буксир списали, а капитана уволили. И единственное, чем он походил на капитана, - курил трубку. Фима был самым старшим в клубе после Володи: ему уже "стукнуло" тридцать.
Придя в клуб, он сказал, что от всякой власти отказывается и готов делать всё, что ему поручат Володя или Вася. Васю это вполне устроило: конкуренцией Фима не угрожал. Он взвалил на себя занятия по фехтованию, разработку чертежей, ремонт старых и постройку новых яхт и тянул всю эту работу. А Васе ничего не оставалось, так как ещё работали студенты: Вадим Звездин - он вёл фотостудию - и Денис Ходаков - он редактировал газету. (Дениса привыкли называть в клубе Денчиком.) Но эти люди в клубе бывали не каждый день, и Вася их не боялся. Хотя с Денчиком он вёл себя крайне осторожно. Это был последний человек из бывшей старшей группы, которого не взяли в армию из-за плохого зрения. Но в конце концов и к нему Вася привык.
Пришёл ноябрь. И против Васи, против его власти выступили ребята, которые раньше общались с Татьяной - братья Лиховы и те, кто им сочувствовал. И как командир Володя ни предупреждал Васю, всё равно тот начал бороться с детьми, воевать, как со взрослыми врагами. Хотя ему именно эти ребята помогли остаться в клубе, голосовали за него на том, давнем сборе. Но Вася плохо помнил добро. И за ребят заступился Володя, а Васе пришлось смириться. Но всё равно он смотрел на этих детей, только как на скрытых врагов.
Теперь Вася уже не был таким стройным, как раньше. Постоянные булочки, бутерброды и сидячий образ жизни сделали своё дело: спереди у Васи появилась обширная выпуклость - живот. Ему пришлось менять всю одежду, так как старая трещала по швам.
После ноябрьского скандала прошло всего три месяца. И новое "восстание". Против Васи открыто выступил Вадим Звездин - тихий и робкий парень, которого ребята очень любили. Он пытался доказать командиру, почему нельзя оставлять Тягачёва в клубе. А Володя отвечал, что, кроме Васи, ему больше не на кого опереться. Что, кроме него, никто не потянет всю работу.
- Да какую работу?! - возбуждённо говорил Вадим. - Ведь всю работу делают другие. Тягачёв не делает ничего!..
Но Володю было очень трудно переубедить. Ведь по-прежнему Вася успешно настраивал его против своих соперников, используя свои психологические знания. Чуть только малейшая угроза его авторитету - он сразу звонил домой Володе, предварительно выгнав всех из комнаты, где стоял телефон.
Разговор Володи с Вадимом происходил в одной из комнат клуба. А сам Вася в это время прохаживался по коридору и прекрасно слышал весь разговор. И его даже нельзя было обвинить в подслушивании, так как под дверью он не стоял. Ну, опыт у него в таких приёмах был большой.
Этот бунт для Вадима кончился печально: лишь "милостью командира" ему было разрешено остаться в клубе только до конца учебного года и отходить парусную практику. И то с условием, что он свои взгляды будет держать при себе.
И снова всё стало тихо и спокойно, пока против Васи не выступил Гоша Долинцев - старшеклассник, который провёл в клубе много лет и тоже голосовал за Васю на том сборе. Судьба Гоши была ещё печальнее. Он не знал, что Васю специально готовили к подобной борьбе. Гошке даже не дали спокойно доходить практику. Вася всё время изматывал его своими придирками, несколько раз обсуждал на Совете, причём, сильно искажал факты. И Гошке так и не удалось доказать свою правоту. Куда ему было тягаться с таким психологом.
Но самый громкий скандал года разразился в конце июля. Тогда против Тягачёва выступили почти все рулевые яхт во главе с мотористом катера Олегом, который приехал на практику из Тюмени. Белый, как мел, Вася ходил по клубу и с трепетом ожидал решения своей судьбы. Но Володя всё ещё верил ему. Неограниченно доверял. Он спас Васю и здесь. В знак протеста из клуба ушли многие - более двадцати человек. Тех, кто не ушёл сам, попросил уйти Вася. А самому Олегу, который во время практики тоже ночевал в клубе, победивший директор отказал в ночлеге. И пришлось Олегу идти к ребятам домой.
Так бывший слуга Смерти зарабатывал свой авторитет в детском клубе. В организации, где всегда был приют ребячьей сказке, детской дружбе, доверию, честности, чести... Но чем больше директор Тягачёв добивался авторитета, тем меньше оставалось возможности его заработать. Но зато Вася получил реальную власть в клубе. Володя официально объявил, что доверяет бразды правления ему, а сам уходит на пенсию, оставляя за собой лишь идейное руководство. Конечно, все понимали, что слово Володи всегда будет решающим, но он просил все вопросы решать самим.
3. Подонство
Пришла осень. Многое в клубе стало не так. Не было занятий весь сентябрь - так решил Тягачёв. Всех гостей теперь встречал только он сам, и сам с ними разговаривал. Оттого гости редко долго задерживались. Впрочем, некоторым Вася верил. Но вот кого он совсем не мог терпеть - так это ветеранов клуба. Особенно тех, кто видел его становление. Когда он был забитым и сгорбленным. И ветераны стали появляться всё реже и реже. А без них всё реже стали вспоминать о далёких походах и лихих фехтовальных сражениях.
На место ушедших ребят пришли новые. Инструктор Вадим Звездин, как и обещал, после практики ни разу не появился. А любви у ребят к директору почему-то не прибавлялось. Тогда он решил изгнать из клуба своего соперника - Денчика Ходакова, который провёл в клубе семь лет, стал инструктором, и за которым табуном бегали ребята.
Денис сразу понял, что Вася его выживет. Начались постоянные придирки: и то не так, и газета у тебя плохая, и ребят ты от работы отрываешь своим забавами... Но Денис был умным человеком. Он никогда не унижался до скандалов с Тягачёвым, держался, как мог. Но специалист в таких делах Тягачёв взялся за дело всерьёз. Он начал звонить домой Володе, хоть тот и просил оставить его в покое. Вася опять подтасовывал факты или просто врал. Главным его козырем было то, что Денчик когда-то входил в старшую группу. А всё остальное придумать было нетрудно.
Всё это очень-очень напоминало сталинские репрессии тридцатых годов. Тягачёв шёл к власти, почти как Сталин. А роль прокурора Вышинского с успехом выполнял Ефим Жиров - человек, совсем не имеющий собственного мнения, зато отстаивающий мнение Васи до хрипоты.
Я полностью встал на сторону Дениса, заранее представляя, чем это для меня может кончиться. Каждый вечер мы с ним встречались, анализировали прошедшее за день, пытаясь предугадать действия Тягачёва.
Эта война длилась уже больше месяца. Ребят Вася не трогал, не начинал обрабатывать, потому что ему бы просто не поверили: Денчика слишком хорошо знали и любили. Но и Денис не мог обратиться к ребятам, понимая, что клуб тогда не продержится долго: ребята не смогут жить в такой обстановке. И тогда он решил уйти сам. Уйти тихо и без скандала.
Но Васе этого было мало. Директор Тягачёв требовал "выслать Денчика из СССР" - хотел, чтобы Денис не только ушёл, но и никогда больше не приходил в клуб. Это было уже слишком. Мы решили обратиться к Володе. Сначала поговорил я, но ничего не достиг - ведь Вася многое успел за прошедший месяц. Потом пошёл сам Денис. И своего добился: Володя гарантировал ему, что Денчик сможет приходить в клуб в любое время, участвовать в любых делах. Васе пришлось с этим смириться.
И Денис приходил. Он участвовал в киносъёмках, в выпуске газет, в клубных праздниках, в ролевых играх. А ещё он приходил в будни и включался в работу: ребята строили этой зимой сразу две новые яхты.
Это были большие двухмачтовые посудины со множеством парусов и снастей. Строили их долго - всю зиму.
Когда Денчик приходил в клуб, то сразу поднимался переполох: ребята бросали работу и бежали с ним здороваться. А потом всё время рвались к нему поиграть. Вася обычно в этот переполох не вмешивался. На это у него был Ефим, который, покачиваясь из стороны в сторону, подходил к играющим ребятам и, угрожая неприятностями, разгонял на работу.
Зато в перерывы и после занятий ребят от Дениса было не оторвать. Он был настоящей живой игрушкой для мальчишек. Вася спокойно на такое смотреть не мог. Он поскорее уходил в другую комнату. Его мучила зависть.
Директор Вася в этом строительстве участия почти не принимал. Пробивных способностей у него не было, а пойти на завод к шефам он тоже не мог, потому что не хотелось оформлять туда пропуск, связанный с секретным режимом. Поэтому все материалы, как и до появления должности директора, доставал Володя через родителей ребят и своих знакомых - он был больше Васи заинтересован в строительстве. Ведь одна яхта строилась по его проекту.
Руками Вася тоже работал мало - на это вполне хватало ребят. Да и в строительстве судов он мало что понимал. Учебных и спортивных занятий в тот год не проводили. Короче говоря, делать ему в клубе было абсолютно нечего. Главным делом для него стало... сторожить клуб по ночам. Месяц назад он так и заявил Денису, который имел большую нескромность спросить, за что Вася получает зарплату.
- Я выполняю обязанности сторожа! - с гордостью отчеканил директор.
После войны с Денисом здоровье у него сильно пошатнулось. Нервы были вообще ни к чёрту. Он часто срывался, даже разговаривая с родителями ребят. Однажды Володя явился свидетелем такого срыва. И после он выговаривал ему:
- Вася! Ты тут всех родителей распугаешь! Что это такое?! Если не можешь сдерживаться, то пей валерьянку через каждые полчаса!..
Но особенно несдержан Вася был ко всякого рода хулиганам. Однажды зимним вечером недалеко от клуба четверо пьяных взрослых парней пристали к нашим ребятам. Одному удалось вырваться, и он прибежал в клуб за подмогой. Все инструкторы и старшие ребята, в чём были, кинулись в эту драку. Вася бежал со всеми. Хулиганы - здоровенные парни лет двадцати - оцепенели сперва от такого количества спешащих на помощь. Но драки не прекратили. Потасовка была в разгаре. Кому-то разбили очки, порвали шубу. Хулиганы потеряли шапку и бутылку водки.
Все надежды были обращены к Васе, к его спецназовской подготовке. И Вася не заставил себя долго ждать. Он остановился возле самого здорового парня и с достоинством ткнул ему в нос своё корреспондентское удостоверение, которое ему выхлопотал ещё год назад Володя:
- Я являюсь корреспондентом издательства "Правда"! - отчеканил он.
Это было настолько нелепо, что нам всем стало смешно. Но Васино сообщение подействовало на хулигана сильнее, чем прямой нокаутирующий удар в челюсть. Он нерешительно стоял, не зная, что ему делать. И вскоре драка прекратилась, а парни ушли, естественно, угрожая вернуться ещё. Но, конечно, больше они не приходили. Очевидно, слишком сильный удар нанёс Вася своим сообщением.
В общежитие Вася возвращаться упорно не желал. Ещё осенью он нашёл себе комнату в благоустроенной квартире недалеко от клуба. Заплатил деньги за проживание за год вперёд, начал жить. Сначала его хозяйка даже подкармливала, разрешала пользоваться телефоном, но уже через два месяца он вернулся жить в клуб и всем рассказывал, какая у него невозможная, вредная и тому подобное, хозяйка. И что он ушёл сам. Может, это было и правдой - не знаю.
Но иметь собственную комнату Васе настолько понравилось, что он постепенно сделал своей клубную кают-компанию. Здесь стояли многочисленные посылки с конфетами от его родителей, а посудный шкаф был забит его личными вещами: многочисленными лекарствами, продуктами, тетрадями. А как он боролся год назад, чтобы Татьяна не оставляла в кают-компании даже пачки печенья. Мол, от этого тараканы разведутся. Теперь же тараканов было очень много, но все они были Васиными собственными, так как питались его продуктами. В этом же шкафу у него всё время стояли открытые банки с вареньем, майонезом, консервами. А однажды там целых две недели лежал большой кусок ливерной колбасы. Колбаса давно протухла, и страшный запах тухлятины стоял во всей кают-компании. Убрали эту тухлятину ребята, когда стало невозможно открыть шкаф. Васе же запах не мешал. Он его вообще не чувствовал. Колбасу убрали, и не удалось бывшему слуге Смерти занести ребятам какую-нибудь инфекционную болезнь.
А под полом кают-компании жила Васина мышь. Вася пытался травить её своими лекарствами, но у него ничего не выходило. В конце концов, мышка ушла куда-то.
Теперь понятно, почему Васю так быстро выгнали с квартиры.
Сам он находился в кают-компании постоянно. И часто даже днём ложился спать на диване. И ребятам тогда запрещалось не только заходить туда, но и просто шуметь. Когда я возмутился, что это притеснение прав детей, а у Васи есть место в общежитии, то он объяснил это так:
- Должны же ребята о ком-то заботиться! А я себя плохо чувствую!
- Так иди в общежитие! - сказал я. Но Вася просто повернулся и лёг на другой бок. Он не считал нужным продолжать разговор.
Войну со мной по "полной программе", он начал, когда я заступился за Дениса. И мне пришлось выпить всю чашу прелестей Тягачёвской войны. Самой подлой войны. Потому что вёл её Тягачёв, используя детей.
Зимой ребята устроили себе гнездо на антресолях в мастерской. Лазили они туда, как попало. Подставляли сломанные стулья, вбивали в стенку толстые гвозди... Короче, загреметь вниз с двухметровой высоты и сломать себе шею они могли запросто. Я увидел это и запретил лазить наверх до тех пор, пока у них не будет лестницы. Хотя бы верёвочной.
Один из мальчишек - одиннадцатилетний Гошка - больше всех загорелся этой идеей. Он притащил из дома свою лестницу от спортивного уголка, сделал крепления, и вместе с ним мы повесили это сооружение. Фима тоже помог нам его крепить и одобрил всю идею. Но вот, когда всё было сделано, из кают-компании вылез Вася, посмотрел на ликующих ребят, на меня, на Фиму и приказал лестницу убрать:
- Мастерская не место для игры! - наложил резолюцию беспристрастный человек с полигона. И заставил отдирать всё это... самого Гошку!
Я никогда не забуду, как маленький мальчишка, рыдая, откручивал шурупы, разбирая то, что с такой любовью всего полчаса назад кончил собирать. Удивительно, что после этого он не ушёл из клуба совсем. Но Тягачёву ещё не удалось до конца разрушить крышу для тонких детских душ, и ребята в клубе держались.
Конечно, такой выходки простить Тягачёву я не мог. Я тут же прибил к стене деревянные перекладины вместо лестницы. Но и Тягачёв был настроен не менее решительно. Он сказал, что обязательно их оторвёт. А через час он подошёл ко мне и заявил, что я могу остаться в клубе ещё не больше месяца. А потом он сменит замки и больше меня не пустит на работу. Я сказал "посмотрим" и пошёл. Но ещё через час мы встретились... у Володи дома. Тягачёв уже был там и вовсю расписывал Володе, какой я нехороший и как я подрываю его авторитет.
Я вошёл. И тут Ефим с пеной у рта начал мне доказывать, что затея с лестницей была бредовая и жаль, что об этом он сам не догадался. И даже помогал её выполнять. А потом Вася ему всё объяснил...
Сам Вася говорил мало. Он в основном оправдывался и рыдал. Потому что речь зашла не только о лестнице, но и о других промахах. Несколько раз Вася убегал успокаиваться на лестницу. Это стало его манерой: крикнет что-нибудь и скорей убегает, чтобы не слышать возражений. Потом успокоится, немного постоит рядом с дверью, послушает и заходит. Все к этому тоже привыкли и мало обращали внимания.
В конце разговора наш судья - Володя - приговорил: хоть Вася и плохой педагог, но он главнее. И если я хочу остаться, то должен работать с ним в согласии. Даже если он неправ.
Ну почему Володя так сильно поддерживал его? Только потому, что тот когда-то поклялся в вечной верности делу клуба? Но он менял это дело. В верности самому Володе? Но теперь он мог возражать и ему, делать всё наоборот. В том, что он хотел защищать Детство? Но он постоянно воевал с детьми.
В свою очередь, Вася пообещал не ревновать ребят ко мне и не отыгрываться на них. И я остался.
И начался цирк. Вася добивался своего не мытьем, так катаньем.
Однажды мне надо было притащить в клуб тяжёлый магнитофон. Причём успеть до начала занятий. И я попросил помочь Андрея Бочарова - одного из старших мальчишек, который болтался в клубе почти с утра. Андрей оделся, мы пошли. Но на пороге нас остановил Вася.
- Андрею уходить нельзя, - сказал он. - Скоро начнут собираться ребята, а, кроме Андрея, никого нет.
- Ну и что? - возразил я.
- Ну, кто-то ведь должен их в клубе встречать!
- А ты сам на что? - опешил я.
- Кто-то должен быть ещё, - упрямо настаивал он.
- А зачем? - не унимался я.
- Ну... Ну а вдруг я в туалет засяду?..
Андрей даже побледнел: такой глупости от Васи он не предполагал услышать. Но чего только не придумаешь, чтобы не отпускать со мной ребят... И я ушёл один. Спорить дальше не позволял уговор.
Хотя действительно, такой простой вопрос, как посещение туалета, для Васи давно стал очень важным мероприятием. От плохого питания с желудком у него было далеко не всё в порядке. И он по несколько раз на дню запирался в туалете, создавая неудобства ребятам. И каждый раз после него туда можно было зайти, только если очень-очень хочется. А жуткая вонь просачивалась сквозь все щели в коридор. Но здесь, конечно, он был не виноват.
А время шло дальше. Действительно, Вася перестал ревновать ребят к другим. Потому что теперь у него в клубе был любимчик - двенадцатилетний Паша Рогов. Вася был влюблён в этого симпатичного и весёлого мальчика и сильно баловал его. И Пашка "испортился". Он прекрасно знал, что его никогда не накажут - Вася не даст, и не подчинялся ни рулевому, ни другим инструкторам. Только Васе.
Пришла весна. В марте обком комсомола отправил меня на конференцию пионерских работников в Артек - отстаивать там интересы таких же, как "Парус", клубов и отрядов. И я этим и занимался. Добивался, чтобы, кроме всего прочего, как можно больше ребят из таких же внешкольных детских клубов и отрядов участвовали в разных сборах и слётах. А когда я вернулся в Свердловск, Вася решил: наши дети не будут ездить ни на какие сборы, ни на какие слёты. Потому что там они заражаются функционерством и больше в клубе не работают. Объяснять что-либо ребятам он не стал. На Совете это тоже никак не решали. Просто Вася объявил, и всё.
Действительно, если бы ребята чаще стали общаться с другими клубами, они быстро поняли бы всю гнусность тягачёвской диктатуры. А так - жили и не задумывались даже.
Наступил апрель. Неожиданно в клуб позвонили из обкома комсомола и спросили, кого из инструкторов "Паруса" - Васю или меня - можно отправить на неделю в Финляндию на съезд скаут-мастеров. Васе отчаянно захотелось ехать. Он трижды проклял свою секретность. Ведь ближайшие лет десять заграницу ему можно будет видеть лишь в кино. А чтобы послать меня...
Я пришёл часа через три после звонка. Подошёл Вася. Как-то невесело посмотрел на меня и сказал:
- Тут из обкома звонили. Предлагали тебе в Финляндию на неделю съездить. Но ты ведь сильно занят? Да? Я им сказал, что ты поехать не сможешь.
Я повернулся к Васе и очень радостным голосом подтвердил, что да, действительно! У меня масса работы. Мне дорога каждая секунда! И семь дней для командировки, тем более такой далёкой, я, конечно, не найду. И большое спасибо Васе за заботу о моём времени.
Вася всё понял. И ушёл. А я тоже всё понял. И решил, что нам с Васей работать будет всё труднее. К тому же у меня возникли очень сложные проблемы, которые в Свердловске я решить не мог: нужно было срочно уходить из клуба, возвращаться домой. И я подал заявление об уходе.
Вася только этого и ждал. Это была ещё одна его победа. Последний противник покинул клуб, "выехал из СССР". Теперь Вася стал полновластным диктатором. Теперь он сосредоточил в своих руках всю долгожданную власть, и не было никого, кто мог бы Васе противостоять.
4. Взрыв
Инженер-ядерщик Василий Тягачёв пришёл работать в детский клуб, чтобы искупить свою вину перед Детством, то есть, перед всеми детьми. Искупить вину за всё, что делала Смерть его руками. Но сколько же горя принёс он конкретным детям, работая с ними! Ведь для 12 - 13-летнего мальчишки уход из клуба - настоящее горе. Потеря друзей, любимого дела, образа жизни... Тягачёв забыл, как сам переживал когда-то разлуку с любимым Крымом.
А может, не забыл? Может, помнил, но решил, что если он это пережил, то и другие переживут? Ведь теперь его целью стало жить для себя. Делать так, чтобы себе было хорошо. И он уже не стесняясь мог сказать:
- А почему это я должен уходить с этой работы, если она мне нравится?!
Так живая бомба, запущенная к детям три года назад в лице каявшегося слуги Смерти, действовала всё сильнее. Ребята уходили из клуба посреди года, что раньше бывало очень редко. И вот началась парусная практика 1990 года. С огромным трудом ребята продержались до её конца. А когда она кончилась, раздался первый "взрыв". Детский клуб "Парус" встал на грани развала.
Началось это ещё в мае. Тогда Вася понял, что полной власти ему мало. Теперь ему мешала память ребят об ушедших инструкторах. Что ж, Вася начал бороться с памятью. Он стал делать всё, чтобы ребята забыли о тех, кто приходил в клуб раньше или приезжал в гости из других городов. Он объявил этих людей врагами клуба и приказал ребятам с ними не общаться. Особенно со мной. Потому что теперь страшнее меня для Тягачёва врагов в целом свете не было. Этот приказ "не допускать общения с врагами клуба" он даже хотел записать в устав.
Но детский клуб - не концлагерь, а враги Тягачёва не враги ребят. И после занятий многие ребята шли к тем, кого хотели видеть. Они или собирались в редакции детской областной газеты, или ехали на сбор в палаточный лагерь под Сысертью, который проводил морской отряд из Каменска. И встречались со своими друзьями из разных городов: из Киева, Уфы, Тагила, Серова, Первоуральска, Североуральска. Ну и из Свердловска, конечно. С теми, кого Вася, мягко говоря, не очень любил.
И Тягачёв начал выслеживать этих ребят на улице в самый неподходящий момент. И всякий раз невозмутимо шагал дальше, искусно делая вид, что он ничего не узнал и ничего не заметил. Даже если ребята были всего в метре перед ним. И тут же спешил к телефону и обо всём докладывал Володе. А потом травил этих детей, настраивал против них всех остальных. И добился противоположного результата. Дети смогли договориться меж собой быстрее. Но не все.
Было несколько случаев, когда Вася "беседовал" со своими врагами сам. При этом он произносил страстные монологи, не слушая возражений. Правда, его выступления не отличались разнообразием, зато смотрелись смешно.
Обычно речь произносилась так: невысокий толстячок Вася молча семенил вокруг слушателей, потом замирал на секунду, быстро поворачивался к ним и кричал, указывая пальцем:
- Подонки!
Потом менял направление, быстро семенил в другую сторону, останавливался и снова кричал, ткнув пальцем в сторону слушателей:
- Негодяи!
Так он, как учёный кот на цепи вокруг Лукоморского дуба, ходил вокруг слушателей и вместо сказок плевался словами:
- Мерзавцы!.. Скоты!.. Подлецы!..
Интересно, что слушатели не обижались, а только смеялись: зрелище было очень забавным. И от такой неожиданной реакции Вася произносил свой монолог ещё энергичнее, даже начинал брызгать слюной.
Всё это было бы смешно, если б не было так грустно. Вася взбесился. Он теперь прямо заявил 11 - 12-летним мальчишкам, что они шпионы у него в клубе. И что они собирают сведения против него - директора - и передают эту информацию его врагам...
Вот где пригодились Васе его специальные знания. Теперь любого пятнадцатилетнего ветерана клуба он воспринимал как иностранного разведчика. И всё время жаловался Володе, что шпионов засылаю к нему я.
У Васи началась мания преследования. Очевидно, болезнь, начавшаяся после полигона, теперь прогрессировала. Терпеть директора-шизофреника ребята больше не могли. И если не хотел уходить он, то из клуба ушли они. Ушли все вместе, разом.
Это действительно был взрыв! Из шестидесяти ребят ушло сразу сорок пять! Остались только Васины фанатики да малыши, не втянутые ещё Васей в эту войну. Благодаря Васиным стараниям клуб оставили все взрослые помощники.
Тяжелее всего этот массовый уход ребят воспринял Володя. Пожалуй, он впервые всерьёз задумался, что именно Тягачёв привёл клуб к развалу, несмотря на его желание поскорее "искупить"... Именно Тягачёв, а не многочисленные его враги, как жаловался тот. А Володя ему так безгранично доверял! И вот печальный итог.
Значит, правы были те многочисленные люди, которые просили, умоляли, требовали: не допускать Тягачёва, убрать Тягачёва, не верить Тягачёву! Но теперь что-то исправить было поздно. Володя больше не командовал в "Парусе".
И слуга Смерти продолжил свои шаги по детским душам.
Агония
1. Осень.
День выдался тёплый, хотя всё утро моросил дождь. Было начало октября. С деревьев слетали жёлтые листья и покрывали землю ярким ковром.
По этому ковру медленно брёл Паша Рогов. Настроение у него было совсем не радостное. Сегодня он попрощался с Тягачёвым последний раз: Пашка ушёл из клуба. Ходить туда стало просто невозможно. Тягачёв стал непереносим. И самое обидное: как Пашка ошибся в нём! Ещё весной он был мальчику лучшим другом. Но летом Пашка понял, что его кажущаяся доброта - просто маска, что он совсем не такой, каким Пашка его представлял. Летом же они с Васей поссорились.
Потом у Васи "началась шиза", он стал говорить гадости про ребят из клуба, требовал, чтобы ни Пашка, ни другие с теми ребятами никогда не здоровались. Это было ужасно. Но после практики, когда ушли все Пашкины друзья, он Васю не бросил. Думал, что это ошибка. Ведь ребята ушли не насовсем, а только перешли на свободное расписание и могли вернуться. Но начался год, а они всё равно не приходили.
Перестали появляться и гости. Сразу, если кто-нибудь приходил, навстречу выскакивал Вася, коротко разговаривал, и гость уходил обратно.
Было скучно. Если раньше, хоть очень редко, но ребята ходили вместе в кино, проводили пикники в лесу, а когда-то и походы бывали, то теперь об этом лучше было совсем забыть. Васиного здоровья хватало лишь на часовую прогулку перед сном. А чтобы отпустить ребят с кем-нибудь другим, он и думать не разрешал.
Был Вася теперь невероятно грузным, толстым. Огромный тугой живот, обтянутый старым свитером, в котором Вася, наверное, ещё в институт ходил, смотрелся ужасно. А сам он был тоже неопрятным, грязным.
Осенью Вася изменил клубную форму. Он сказал, что погончики на рубашках - это милитаризм, военщина. И все оторвали у себя погоны.
В клубе теперь никогда не смотрели больше своих фильмов. Как говорил Вася, эти фильмы смотреть незачем: там враги клуба снимались. Да и крутить кино теперь было не на чем. Как ни учили Васю и его помощников показывать кино, вся аппаратура была сломана.
Всё так же выходила клубная стенгазета. Только теперь Вася объявил, что больше не будет посылать лучшие заметки ребят в московский журнал, как это бывало раньше. Потому что в редакции этого журнала теперь плохие люди.
И так было во всём. Что раньше считалось хорошим, теперь Вася объявлял плохим. Всё больше и больше людей называлось врагами, и с ними нельзя было здороваться и разговаривать даже на улице.
Совсем перестал появляться в клубе Володя. Они с Васей теперь всё время ссорились. Володе не нравились порядки, которые Вася установил в клубе, а Васе не нравилось, что Володя вмешивается в его дела, не даёт развернуться по-настоящему.
Пашка медленно брёл по тротуару, обходя лужицы, оставшиеся от утреннего дождя. Он вспоминал, как здорово было в клубе год назад, когда он только пришёл. Потом один за другим стали уходить инструкторы, и с уходом каждого становилось всё хуже. А без Володи стало совсем плохо.
И вот осень. Осталось всего пятнадцать человек. Вася набрал ещё пятнадцать. И сразу многие стали уходить. В большом зале на линейку теперь выстраивалась маленькая горстка ребят.
Пашка вспомнил, как месяц назад в клуб зашёл его бывший рулевой Андрей Бочаров. Он полтора часа просидел в кресле кают-компании, листая какой-то журнал. А в это время несколько ребят сидели на диване и деловито обсуждали модельку самолёта, висящую над столом. Все полтора часа они говорили только о ней и ни словом не обмолвились о клубных делах. И регулярно - каждые пять минут - туда заходил Вася и проверял, о чём идёт разговор. Больше Андрей не выдержал - ушёл.
А на прошлой неделе пришли ребята со свободного расписания. Вернулись те, кто ушёл летом. Они были в старой клубной форме - с погончиками и нашивками. Так их у порога встретил Вася и заявил:
- Те, кто хочет считать себя членом клуба, должны сейчас уйти. А кто хочет сейчас войти в помещение, должны срезать с формы клубные нашивки!
Ребята были шокированы таким заявлением. Но форма им была дорога, и они ушли. Вот после этого Пашка и решил, что больше смотреть на тягачёвские выходки он не может.
Но жаль было расставаться с клубом. И Пашка медленно шагал по мокрым листьям, по чёрному мокрому асфальту, и глаза у него тоже были мокрыми от слёз.
2. Двенадцать
Пришёл март. Ребят осталось двенадцать. Всего лишь двенадцать на троих штатных инструкторов, получающих высокую зарплату. Двенадцать из тридцати, что были в сентябре.
Они всё ещё называли себя "Парусом", хотя их командир мог крикнуть другим ребятам из "Паруса", пришедшим в гости:
- Подонки! Убирайтесь отсюда!! Вон из помещения!!! Во-он!!!!
Однажды среди пришедших в клуб были ребята из других клубов и отрядов. И обращаясь к этим детям, Вася стал кричать, что их руководители - подонки и мерзавцы...
Их было двенадцать. Двенадцать детей, пропитанных ложью Тягачёва, и всё равно верящих ему - так сильно засела у них в голове его пропаганда.
Из этих двенадцати только восемь остались с прошлого лета. Они твёрдо стояли за своего командира, готовые вслед за ним крикнуть "Подонок!" любому, на кого он покажет.
Разные здесь были люди. Сержик, например, ещё год назад сказал Васе в лицо:
- Вася! Ты дурак!
Лёшка полтора года назад жаловался на тягачёвские выходки всем подряд и всё время хотел вызвать Васю на Совет. А великовозрастный Боря Лордов, не входящий в число детей, но вечный дитя по натуре, ненавидел раньше Васю лютой ненавистью. И только чудом, а вернее, предательством, остался здесь. Хотя это совсем другая история.
Но всех их Вася простил - лишь бы его совсем не бросили. А уж тех, кто остался, он очень быстро смог нужным образом накачать психологически. Ведь теперь этому никто не препятствовал, а времени у Васи было хоть отбавляй. И больше всего теперь Вася боялся, что придут ветераны и вся психологическая накачка с его детей спадёт. И он вновь останется один.
Ему страшно мешали все старые клубные традиции, накопленные в клубе за тридцать лет существования. Вася начал бороться и с традициями. Больше в клубе не отмечали праздников. И не принимали гостей. И ещё многое-многое перестали делать.
И маленькая группа Васиных ребят сильно замкнулась в себе. Ребята тоже боялись встреч с бывшими друзьями. Может, потому, что в душе они считали предателями себя, а не их? Может, они сами предали своих друзей тем, что не ушли вместе с ними?..
Новый год они всё же отметили. Тихо, в своём кругу. Вася постарался, чтоб об этом не узнал никто из ветеранов. Возможно, они и сейчас не знают.
Теперь слуга Смерти стал полным хозяином в клубе. В нём ничего не осталось ни от улыбчатого паренька, каким он пришёл в клуб, ни от забитого и сгорбленного изгоя, убирающего объедки со стола. Сейчас это был толстый, самодовольный и самоуверенный диктатор.
Под стать ему были и его помощники: плоский от худобы Жиров и, наоборот, толстый, в полтора раза толще Васи, Дима Барцев, которого уговорил работать Вася. Ну, а кроме того, Боря Лордов.
Эти люди были готовы смотреть Васе в рот. Они никогда не имели собственного мнения. Даже некоторые манеры у них стали Васины.
...Они всё ещё называли себя "Парусом", но быть им давно перестали. Тогда за все выходки их директора и командира прозревший Володя забрал у них знамёна. И Тягачёв на это обиделся. Вместе со знамёнами он привёз Володе домой старые стенгазеты и кинофильмы. И заявил, что традиции "Паруса", его люди и даже сам Володя мешают работать его клубу. Поэтому он принял решение: клуб "Парус" закрыть, а в его помещении создать свой собственный отряд: детское объединение "Шторм". И больше никто из людей "Паруса" в это помещение не войдёт.
Все были шокированы такой подлостью Тягачёва. Это же до чего надо дойти в своих амбициях, чтобы сделать такое?
Что же, бомба, подложенная в клуб военным режимом, взорвалась. Тягачёв разрушил то, что Володя Крапин создавал почти тридцать лет...
И всё это якобы ради тех двенадцати оболваненных Васей детей. В то время, как в "Парус" хотели вернуться десятки ребят.
И шторм грянул!
Это было ещё одно знаменательное событие в истории клуба - внеочередной сбор.
Накануне его Васе приснился кошмар. Будто он едет по пёстрому от цветов лугу на огромном тракторе, а перед трактором ходят по траве оранжевые голуби. Вася высовывается из окна и кричит им:
- Задавлю!!! Уходите вы, подонки! Во-он!!!
Но они не понимают.
Тогда Вася со всей силы жмёт на тормоз, но трактор не останавливается. Зато его начинает сильно трясти, гремит страшный гром. А посреди луга вырастают огромные, страшные холмы, похожие на комья грязи. Откуда-то начинают падать большие белые кирпичи, а Вася понимает, что это Володины книги. А маленькие оранжевые голуби мечутся вокруг трактора и кричат Васе детскими голосами:
- Что ты делаешь, предатель?!!
Но потом они отстают. А Вася оглядывается назад, и у него темнеет в глазах: на чёрной, выжженной земле повсюду лежат мёртвые голуби и обгоревшие книги.
Вася проснулся в холодном поту.
3. Комедия
На сбор пришли многие. Были и ребята, и взрослые. Но не родители - ветераны. Был и отряд "Шторм" почти в полном составе. Народу пришло бы ещё больше, но Володя многим дал отбой: и так негде было сидеть.
Конечно, на этом сборе постановили: Тягачёва - долой! Из клуба выгнать!
Но Вася был теперь не таким простым, как раньше. У него хватило наглости ещё перед сбором позвонить Володе и сказать ему, чтобы он на этот сбор не приходил. Володя тогда, естественно, бросил трубку. И вот теперь Тягачёв стоял в зале перед собравшимися и, отвернувшись в сторону от слушателей, говорил, что выгнать его по закону никто не имеет права, так как работает он нормально. А весь этот сбор он всё время называл комедией, разыгранной специально для него...
Миша, Андрей и Боря, как всегда, сидели вместе. Пока Тягачёв произносил свою речь, Миша ткнул Борю в бок и сказал:
- Знаешь, а ведь ты был прав тогда в пельменной. Помнишь? Это действительно дурак! Самый настоящий!
И Васе пришлось прерваться от взрыва громкого смеха.
Но сбором история дурака из Челябинска-70 в "Парусе" не закончилась. Этот слуга Смерти всегда был разрушителем. Вот и теперь, уже понимая, что побеждён, он начал жаловаться в профком завода и просил закрыть клуб совсем. Одновременно он разбазаривал клубное имущество и выводил из строя то, что осталось. Как будто готовил клуб к сдаче оккупантам. Исчезли даже две яхты с озера, и Тягачёв не собирался их возвращать. Мародёры из его команды разграбили клубную радиомастерскую. Растащили усилители, магнитофоны, приёмники. И особенно - мелочёвку, то, без чего невозможно работать: микрофоны, шнуры...
Но всё это было не главным. Главное - то, что он ушёл.
Спецрейс до аэропорта Хвощ выполнял обычный самолёт Аэрофлота. Пассажиры - солидные мужчины лет тридцати, одетые для конспирации в форму речного флота, спокойно смотрели на расстилающуюся под крыльями самолёта казахстанскую степь. В углу, прижавшись лбом к холодному стеклу, сидел... Вася Тягачёв! Он летел испытывать третье своё "изделие", которое задержалось с разработкой, но на то были уважительные причины.
А через две недели в степи выросли новые холмы.
Свердловск - Харьков - Днепродзержинск - Киев - Севастополь - Тюмень - Йошкар-Ола.
1991 г.
К сожалению, в жизни не все кончилось, как в книжке, как хотелось бы. В отличие от нашего героя Ивасика, его прототип, Иван, не ездил больше в Казахстанские степи, а, совсем наоборот, продолжил свои эксперименты в педагогике. Что же, бог ему судья. Единственная радость, что сразу после выхода из печати первого издания этой книжки, он срочно и навсегда уехал из Свердловска. И живет он сейчас в Москве.
Статья Дмитрия Лысенко (Т.В. Кертиса) "Система против" и "крапивинские дети"
(перепечатка с сайта www.altruism.ru)
Статья Николая Евдокимова "Смена у штурвала Каравеллы"
(перепечатка из газеты "Честное слово" № 3, май - 1990 г.)
Статья Романа Арбитмана "Слезинка замученного взрослого"
(Начало статьи - критика творчества И. Тяглова)(альманах "Та сторона № 8")
Статья Михаила Парнанена "Остров RAFALE"
(перепечатка из альманаха "Та сторона" № 14, с коментариями)
Песни "Контр-ВТ" и АРДО
Гимн "Контр-ВТ" (Дмитрий Лысенко).
фрагмент, прозвучавший в фильме "Диктатор из Каравеллы".
Исполняет Андрей Шестаков.
Ошибка (Юлия Безруких).
Исполняет Андрей Гусельников. (Зингер-Шухер)
Марш командоров (Юлия Безруких).
Исполняет Андрей Гусельников. (Зингер-Шухер)
Ветерок (Дмитрий Лысенко).
Исполняет автор - Д. Лысенко.
Песня о барабанщицах (Дмитрий Лысенко)
Исполняет автор - Д. Лысенко.
Фото и видео
Фотографии "Каравеллы" разных лет из архива Александра Колесникова Диктатор из Каравеллы (Хроника 1991 года). Скачать бесплатно и без рекламы.
Фотографии некоторых газет пресс-центра и флотилии "Каравелла"
Фильмы студии "FIGA" - просмотреть и скачать бесплатно
Документальный фильм Александра Колесникова посвящён одному из самых тяжёлых периодов в жизни отряда "Каравелла", когда на смену командору Владиславу Крапивину в 1991 году пришёл командовать отрядом бывший инженер-физик Иван Тяглов. Иван быстро выгнал из отряда всех неугодных себе людей и стал единолично руководить "Каравеллой". В результате отряд практически прекратил своё существование, лишился даже своего имени. Но благодаря усилиям ветеранов и флагманов "Каравеллы", Тяглов и его команда были изгнаны. Отряд "Каравелла" возродился и даже провёл парусную практику 1991 года.
В фильме прозвучали песни "Гимн Контр-ВТ" Андрея Шестакова на стихи Димы Лысенко в исполнении Андрея Шестакова и "Скоро лето пройдёт" в исполнении Ирины Яблоковой. В фильме также использованы архивные материалы киностудии FIGA.
Автор фильма Александр Колесников. Текст читает автор. Продолжительность фильма 12 минут 48 секунд.
